Надин Арсени - Из Парижа в Париж

— Первый-то раз я людей в Чехию только вчера проводила. Угадайте кого? — мы переглянулись, а она продолжила с самым довольным видом. — Ваши дети, поди, и были…

Вдруг ее тон резко изменился, в голосе зазвучали деловые нотки:

— Чем заплатите? Ребята ваши музыку играли — один раз по эту сторону, другой раз — по ту. Они танцы и песни играли, цыганки с детьми плясали хорошо — денег много заработали…

— Я тоже умею… — Жерар показал цыганке футляр от кларнета.

Она заставила его вынуть инструмент и сыграть что-нибудь. Результаты произвели на нее большое впечатление. Она повернулась ко мне и поинтересовалась, чем могу быть полезна я.

— Кажется, на сей раз тебе действительно придется «плясать под мою дудку», — хмыкнул Жерар.

Оглядев меня с головы до ног, цыганка выразительно поцокала языком, выражая сомнение в моих способностях по этой части. Ситуация в целом становилась настолько неправдоподобной, что воспринимать ее можно было только в юмористическом ключе. Я подбоченилась, подмигнула Жерару и заявила, что берусь предсказать, что именно будут носить цыганки в следующем сезоне.

— Гадать, что ли, будешь? — старуха была сбита с толку. Я призналась ей в своей профессиональной принадлежности, она гордо объявила, что цыганская мода — самая постоянная, уже много веков не меняется, но все же позвала двух молодых женщин. Я достала из рюкзака лист бумаги и фломастеры; пришлось изрядно напрячь фантазию, чтобы изобразить парочку кофт в их национальном духе, простых в изготовлении и достаточно интересных. Рассматривая мои шедевры, цыганки напоминали растревоженный улей, задавали вопросы, достойные членов художественного совета нашего Дома моды.

Когда страсти слегка улеглись, старуха пощупала плотную ткань моих джинсов и заметила, что на цыган мы мало похожи; в таком виде нам не удастся слиться с табором. Она шепнула что-то молодым женщинам, они ушли и скоро вернулись, принеся охапку пестрого тряпья.

Я закатала штаны и поверх их натянула широченную юбку; коротко подстриженные волосы повязала платком и увидела в глазах Жерара отражение городской сумасшедшей средних лет. Он напялил на голову мою соломенную шляпу и хохотал до упаду, глядя на меня. Цыгане не поняли причин веселья, — с их точки зрения, мы наконец-то приобрели человеческий вид.

Переход через границу прошел без сучка и задоринки. Жерар с лихвой расплатился с нашими благодетелями, значительно подняв их обычные сборы. Прощаясь в приграничном чешском местечке, старая цыганка предложила совместное турне до самой Праги, но мы отказались, уж слишком медленно табор продвигался вперед.

— Почему погадать не просишь? — цыганка взяла мою руку в сухую шершавую ладонь.

— Зачем? От судьбы все равно не уйдешь! — я всегда побаивалась собственного будущего.

— И то верно, — она слегка прищурилась и кивнула в сторону Жерара. — Но как хочешь, а он — твоя судьба!

Я промолчала, не решаясь взглянуть на Жерара. Протянула старой женщине свой «маскарадный костюм», благодаря которому смогла оказаться в Чехословакии, не вызывая подозрений. (Какое счастье, что даже социалистические власти смирились с космополитизмом цыган!)

Старуха приняла протянутый сверток, вынула из него юбку и перебросила ее мне через плечо.

— Возьми на счастье! Такую юбку ни один ваш модельер не сошьет — только мы секрет знаем! И не вздумай дочке отдать — я ей монисто подарила!

Мы «голосовали» на пражском шоссе, его состояние свидетельствовало о том, что Чехия не была самой богатой страной Европы. Я взяла Жерара за подбородок, развернула к себе лицом и взъерошила ему волосы.

— Когда ты меня бросишь — уйду в табор!

Он приподнял меня и закружил, распевая цыганский мотив.

— Это я от тебя туда сбегу!

Из-за поворота вынырнул маленький автомобильчик, и мы бросились ему наперерез, размахивая руками.

Мы остановились в старом доме на окраине Праги, таком древнем, что от стен его веяло холодом Средневековья. Приютившая нас старая женщина была вынуждена пускать постояльцев, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Она предоставила в наше распоряжение единственную комнату, а сама ютилась в тесной кухне, половину которой занимала огромная плита, топившаяся угольными брикетами. Остановиться в отеле мы не могли — цыгане предупредили нас, что отправиться туда без документов значило бы добровольно сдаться властям.