Шона Делакорт - Аукцион холостяков

— Вы поступили, я бы сказал, крайне неосторожно, миссис Фэрчайлд.

— Я это поняла, когда он развернулся и сущим волком уставился на меня. Потом выдернул руку и сказал, чтобы я никогда не прикасалась к нему, если дорожу здоровьем. Я изо всех сил старалась выдержать его взгляд. Так мы смотрели друг на друга чуть ли не целую вечность, а потом он стал понемногу оттаивать. Девочка оказалась его сестрой. Слушая его рассказ, я впервые вплотную столкнулась с кошмарным бытом людей, которым мы стараемся помочь. До этого я была знакома только с финансовой стороной вопроса — собирала пожертвования, устраивала встречи и всякое такое — словом, — она сделала паузу и проницательно взглянула на Скотта, — занималась всем тем, что, по-вашему, составляет единственную цель моей жизни.

В его глазах мелькнуло замешательство, щеки порозовели.

— Понимаете, Скотт, мне приходится постоянно и изо всех сил бороться с людскими предубеждениями. Каждый норовит видеть в других лишь худшее. Такова, очевидно, человеческая натура, но мне от этого не легче.

Скотт ужасно смутился: крыть было нечем, Кэтрин попала не в бровь, а в глаз. С видимой болью в душе она продолжала:

— Отец Билли ушел из семьи вскоре после рождения сестренки. Мать стала наркоманкой. Как только она села на иглу, ее толкнули на панель. У торговцев героином таких женщин — табун. Билли вылетел из седьмого класса и почти все время проводил на улице, подрабатывая где можно, а то и подворовывая. Его первейшим делом стало защищать сестренку. Мать он давно списал со счетов. Однажды пришел домой и увидел, что она в полной отключке, а ее “клиент” пытается изнасиловать сестру.

— О Боже. — Скотт содрогнулся.

— Билли человек действия, рассуждать не любит. Он схватил первое, что подвернулось под руку, треснул мерзавца по голове, сгреб сестренку в охапку и уволок из дома. Куда идти с ней, он не знал — сам-то всегда сумел бы переночевать на улице, но понимал, что для нее это не годится. Раньше он никогда не имел дела с властями, но теперь собрал всю свою смелость и пришел сюда. Мы накормили ее горячим, выкупали, переодели в чистое и уложили спать. На следующий день он пришел ее проведать и, увидев, что с ней все в порядке, вынес одобрительный вердикт. С тех пор мы не знаем хлопот. Билли со своими ребятами присматривает за центром и тщательно проверяет всех незнакомцев, что оказываются поблизости.

— Да, изучили они меня внимательно, ничего не скажешь.

— Вот почему я сразу объяснила им, кто вы такой. Иначе, попытайся вы сейчас уехать, могли бы не обнаружить своей машины на месте.

Скотт улыбнулся.

— Большое спасибо. Я и моя страховая компания вам крайне признательны. — Он вновь посерьезнел. — А что стало с сестрой Билли?

— Мы нашли для нее хороших приемных родителей. Сперва нам сильно докучали суды, настаивая, что ребенок должен быть возвращен матери, — какое им дело до атмосферы в семье! Но эта проблема разрешилась быстро, хотя и трагично. Через месяц мать умерла от передозировки. О других родственниках Билли ничего не знал, остальное — рутина.

— Должен вам сказать, миссис Фэрчайдд…

— Может быть, вы все-таки опустите “миссис”? И вообще, не пора ли нам перейти на “ты”, как по-вашему?

Она сверкнула своей улыбкой, и Скотт снова увидел искорки в бирюзовых глазах. Он долго смотрел в них, чувствуя, что сердце у него зачастило.

— Да, пожалуй, ты права.

Скотт возвращался, переполненный впечатлениями последних двух часов. За это время у него просто раскрылись глаза. Если Кэтрин Фэрчайлд считает, что его участие в аукционе холостяков поможет делу, то отказываться уже откровенно неприлично. Завтра утром он первым делом позвонит ей.

Решив не возвращаться в офис, он проехал через город, миновал мост Золотые Ворота и выбрал шоссе на Тибурон. Затем, огибая залив, свернул на извилистую боковую дорогу и, взобравшись на холм, вырулил на кольцевую аллею.

Старый дом стоял на холме, откуда был виден залив, острова Эйнджел и Алькатрас, башни Золотых Ворот и контуры Сан-Франциско. Скотт, как всегда, залюбовался зрелищем. Он был рад, что после смерти отца мать решила остаться в этом доме. Сначала она боялась, что не вынесет такого количества вещей, напоминающих об утраченном, но потом рассудила, что все это добрые воспоминания о славных временах, — и не захотела расставаться с ними.

— Мама! Эй, кто-нибудь дома? — Ответа не было, тогда Скотт прошел через весь дом к заднему двору и сквозь прозрачную дверь увидел, что Линн Блейк работает в саду. С минуту он наблюдал за ней. Для своих пятидесяти четырех она выглядела изумительно свежо, а ее энергии могла бы позавидовать любая сорокалетняя. — Эй, мама!