Екатерина Вильмонт - Зеленые холмы Калифорнии

— Где вы познакомились?

— Случайно… В одном доме.

— В чьем доме?

— Ах боже мой, какое это теперь имеет значение?

— Мне это важно.

— В доме Филиппа Андреевича Венгерова. Они там собирались всем классом, их уже немного осталось, а я… я была в свое время аспиранткой Филиппа Андреевича и зашла к нему за книгами, а Лёня… Леонид Станиславович вызвался меня проводить… Вот так… Только зачем вам это? Филиппа Андреевича уже давно нет в живых.

Я прекрасно знала эту неразлучную компанию школьных друзей. Они все учились в знаменитой 110-й московской школе, почти все стали известными людьми в самых разных областях. Лицейская дружба, так у них это называлось. Среди них был физик с мировым именем, знаменитый пушкинист, блестящий кинорежиссер, да и Лёня в своем деле был достаточно крупной величиной, Филипп был профессором МГУ, известным филологом, шекспироведом…

— Знаете, я помню свое дикое смущение, я была тогда не так уже юна, но столько знаменитых людей в одной компании… Они сидели и выпивали, им явно было весело и без женщин… Я не собиралась там сидеть, я случайно оказалась в том доме и позвонила Венгерову, нельзя ли мне зайти за книгами. Он разрешил, я же не знала… Как сейчас помню, я вошла в комнату, увидела много мужчин, мне все они показались стариками, но один встретил меня такой улыбкой, что сердце ушло в пятки и я подумала: если он меня позовет, я пойду за ним на край света… Ох, простите…

— Он говорил с вами обо мне?

— Никогда! Поверьте, никогда! Он рассказывал о дочке…

— Но вы же в начале разговора сказали, что он любил и оберегал меня?

— Да! Просто он сразу сказал мне, что не сможет уйти ко мне, что любит жену… Вот и все.

— И вы смирились?

— Я приняла это с уважением, я понимала. ..

— Что он слишком стар для вас? Он и для меня был староват, пятнадцать лет разницы, а сколько лет вам?

— Пятьдесят один.

— Понятно, он был старше вас на двадцать три года, для брака многовато..

— Я вообще не стремилась к браку, это не моя стихия… Я просто любила его и радовалась тому, что мы встретились в этой жизни… Простите его…

Боль была повсюду. Болело не только сердце и душа, болели руки, ноги, спина. Казалось, я вся — сплошная боль. Боль была не острой, а тянущей, от такой боли еще не кричат, а только закусывают губу…

— Леокадия Петровна, что с вами, вы так побледнели! — перепугалась она.

— Ничего, сейчас пройдет… Только… у вас нет телефона моей дочери, не могли бы вы ей позвонить? Пусть она приедет за мной сюда…

— Да-да, телефон есть… Я позвоню… Но, может, не стоит ее пугать, тем более что мы должны встретиться с ней уже через полчаса… Я понимаю, вам, вероятно, тошно со мной общаться…

— Как и вам со мной.

Нет, мне не тошно, я ведь ничего не потеряла, — тихо добавила она. — Ой, простите мою бестактность, но знаете… зря вы полезли в мою записную книжку.

— Вы правы. Любопытство сгубило кошку. Хорошо, попросите счет.

— Позвольте мне заплатить!

— С какой это стати? Я вас пригласила сюда, я и заплачу.

— Мамочка, что с тобой? — Я испугалась, увидев ее. В лице ни кровинки, губы синие…

— Я просто устала, ненавижу экскурсии. — Ничего, Адька, все пройдет, не волнуйся. Она меня так заговорила, ужас…

— Но город-то тебе понравился?

— О да! Особенно те кварталы, где пестрые домики. Такая прелесть, голубые, розовые, сиреневые, красные. Только ездить тут пытка, такие крутые горки…

— Да уж! А в церкви святой Марии были?

— Это где круглый орган? — Да!

— Красиво и очень необычно. Адька, знаешь, давай поедем домой.

— Не хочешь до вечера здесь побыть?

— Нет.

— А у меня дома обеда нет…

— Но мы же можем пообедать где-нибудь в ваших краях?

— Конечно! Ты как относишься к китайским ресторанам?

— Никогда в жизни не была.

— Значит, поедем в китайский. Там вкусно!

— Адя, где ты нарыла эту гидшу?

— В Интернете, а что? Она тебе не понравилась?

— Болтливая очень, у меня просто голова кругом пошла… А впрочем, неважно, черт с ней.

— Мамочка, как мне хорошо с тобой, как легко…

— А со Стаськой трудно, да?

— Ужасно, я ее боюсь.

— Ты зря ей это демонстрируешь. Она сейчас как нервная собака — почуяв твой страх, может укусить, а она иной раз больно кусает.

Что ты на это скажешь? Наверное, я никогда и никого не боялась так, как ее, мне кажется, она может даже убить… И в этом виновата я. А что же случилось с мамой? Неужто заболела? Может, сердце? Я даже не знаю, здоровое у нее сердце или нет… я почти ничего о ней не знаю. Только чувствую, что она меня любит и уже простила за все… Мамочка моя…