Шарон Сэйл - Ставка на любовь

И тут Лаки увидела часы, лежавшие посередине стола и недвусмысленно напоминавшие ей о том, что, если бы не эта вещь, ее жизнь не была бы столь горькой. Потом она снова перевела взгляд на Ника.

Медленными, хорошо рассчитанными шагами она двинулась к нему, и при каждом движении бисер на ее платье искрился и переливался в ярком электрическом свете люстры. Она была одновременно нагой и одетой.

Ника охватила дрожь волнения. Он был словно парализован чарующим видом Лаки. Если бы в этот момент раздался сигнал пожарной тревоги, он не смог бы сдвинуться с места. Каждая линия. Каждый изгиб этого молодого чувственного тела под полупрозрачной, ничего не скрывавшей тканью были ему до боли знакомы и желанны.

— Ник… как давно мы не виделись, — произнесла она низким грудным голосом, от которого он вздрогнул и усиленно заморгал ресницами, тщетно пытаясь заговорить.

— Ты сама в этом виновата, — выдавил он наконец и сразу понял свою ошибку, но было уже поздно.

Лаки молча кивнула и снова посмотрела на золотые часы, все так же лежавшие на столе.

— Возьми их, — хрипло сказал Ник, показывая на талисман Хьюстона. — Они никогда не принадлежали нашей семье.

В глазах Лаки отразилась боль, и Ник увидел, как ее губы задрожали от едва сдерживаемых слез.

— Не могу, — тихо сказала она.

— Что значит — не могу?! — неожиданно для себя взъярился Ник. — Если ты не хочешь забрать их, то зачем просила принести на нашу встречу?

— Удачу нельзя ни отдать, ни забрать. Либо она у тебя есть, либо ее нет. Эти часы не будут иметь никакого значения, если я не верну их тем же способом, каким их потерял мой отец.

Тревожные сигналы дурных предчувствий становились все громче, и Ник не мог их игнорировать. Со страхом и недоумением он смотрел то на Лаки, то на золотые часы, но ничего не понимал.

— Зачем ты пришла? Чтобы посмотреть, как я истекаю кровью? Если так, ты уже опоздала: Я уже мертв, просто мое тело еще не знает об этом.

На ее глазах выступили слезы. Еще секунда — и они градом потекут по щекам.

— О черт! ― пробормотал Ник, едва сдерживаясь, чтобы не обнять ее. — Извини, я не хотел… Продолжай, я больше не стану тебе мешать. Делай наконец то, зачем пришла.

— Я хочу сыграть с тобой в очко на эти часы. Только одну партию. Только один раз. И никаких реваншей.

От этих слов Ник чуть не упал.

— Ты?! Женщина, которая никогда не делала ставок?! Ты хочешь нарушить собственный принцип ради каких-то золотых часов?

— Я дала обещание, — сквозь слезы проговорила Лаки. — Я никогда не нарушаю своих слов.

— Скажи это кому-нибудь другому, кто поверит тебе, — горько усмехнулся Ник. — Ты говорила, что любишь меня и будешь любить всю жизнь. Так докажи теперь, что это правда!

Лаки покачнулась словно от удара, и бисер на ее платье вспыхнул ослепительными искрами.

— Так ты будешь играть? ― спросила она, закрыв глаза в ожидании его ответа.

Нику захотелось подскочить к ней, встряхнуть хорошенько и заставить образумиться, но вместо этого он сказал:

— Хорошо, я согласен сыграть с тобой в очко, если ты выиграешь, то получишь свои часы. Но что получу я в случае выигрыша?

Лаки открыла глаза и посмотрела на Ника. В этот момент он был готов поклясться, что увидел ее душу.

— Меня. Ты получишь меня, Ник. Без всяких условий с моей стороны и на любой срок. Пока тебе самому не надоест…

Внутри у Ника все закипело от гнева. Как она могла предлагать свое тело в обмен на паршивые часы?! На какое-то время он онемел от бешенства. Наклонившись через весь стол, он молча глядел на прекрасную, почти обнаженную женщину. Потом наконец выдавил:

— Мэнни… принеси карты!

В комнате было тихо. Слышалось лишь учащенное дыхание игроков, шуршание тасуемых карт и мерное тиканье золотых часов.

Ник весь горел от ярости и боли за Лаки. И в то же время он испытывал к ней чувство искренней любви и глубокого уважения за ту жертву, которую она готова была принести во имя чести.

Глядя на сидевшую перед ним прекрасную женщину, он не мог не вспомнить свою поездку в Крейдл-эик.

Невероятная нищета.

Долгие годы всеобщего презрения к семье картежника.

Изгои в городе изгоев.

Невозможно было представить, какой неимоверно сильный характер нужно было иметь, чтобы преодолеть все это. Ник чувствовал себя недостойным ее, но не хотел, чтобы она это знала. Повидав окружение, в котором она выросла, он понял, что она станет отчаянно сопротивляться любым проявлениям милосердия и благотворительности с его стороны.