Его пальцы двигаются по моей руке, и он открывает глаза.
— Ты вернула меня.
Я качаю головой.
— Это они.
— Нет, ты. — Он снова закрывает глаза.
Я наклоняюсь над ним.
— Дерек. Дерек, вернись.
— Я ждал… тебя. В следующий раз… — Он открывает глаза и смотрит на меня.
Я качаю головой, не в силах перестать отрицать его слова.
— Отдыхай. С тобой все будет в порядке.
Его глаза снова закрываются.
— Ты должна меня отпустить.
Я целую его в лоб и шепчу:
— Не могу. — Я не готова. Совсем не готова.
— Место, куда я собираюсь… Я был уже там пару раз. Место любви, радости, не могу точно объяснить. Позволь мне остаться. В следующий раз… Я готов остаться там.
Забери меня домой, забери меня домой, забери меня домой.
Он хочет уйти, но я не могу его отпустить.
— Тогда забери меня с собой.
Он хмурится.
— Запрещено.
— Ты сказал своей маме?
— А ты?
Я склоняю голову над его рукой. Боль пульсирует у меня в груди. Я не могу этого сделать. Я не могу дать ему уйти. Я знаю только, как ждать. Хотела бы я знать что-нибудь о молитвах и иметь силу, такую же, как и у той рабыни в моей песне о реке Иордан.
О, великолепие этого яркого дня,
Когда я переплываю реку Иордан.
Она знала то, чего не знаю я.
— Помоги мне, — шепчу я. — Пожалуйста.
Мое сердце не может вознестись, но тишина и потоки успокоения переходят из рук Дерека в мои. Утешение проходит через меня.
— Как ты это делаешь?
— Ничего я не делаю
— Может, это освобождение?
— Спой для меня, Бет.
— Мое соло?
— Она в ящичке. — Он закрывает глаза. — Спой мне колыбельную
Я тянусь к ящику тумбочки. Там стопка музыки без слов.
— «Песня Бет».
— Но у меня нет слов.
Он не отвечает.
Хотела бы я найти слова, соответствующие его музыке, которые показали бы, как сильно я его люблю, но все, что я могу, так это просто напевать мелодию, добавляя «ооо…» и «ааа…». Его родители приезжают, когда я пою. Я начинаю собираться. Мне даже не нужно что-либо говорить маме Дерека. Она и так все знает. Но все же, она меня останавливает. Оставляет меня с ними, петь Дереку.
Я пою его песню снова и снова, предавая мелодии полноту жизни и любви. Я боюсь остановиться. Боюсь его отпустить.
Первые лучи рассвета достигают комнату. Он открывает глаза, на лице улыбка облегчения. Он уже выглядит как ангел.
Никто не двигается, когда его дыхание останавливается.
— Прощай, мой малыш Дерек. — Его мама наклоняется и целует его в лоб.
Я прикасаюсь к его губам в последний раз.
Его отец гладит его по голове, неуклюже и мужественно.
— Ты храбро боролся, сын.
Аппараты Дерека отключаются. Вбегает Мэг. Его мама убирает волосы с его лба.
— Дайте ему отдохнуть.
Мэг пятится из комнаты, слезы стекают по её лицу.
Хотела бы я так же плакать. Не справедливо. Она просто его медсестра. Дайте мне такие же слезы, чтобы смягчить опустошение, которое я чувствую, когда он уходит. Его мама плачет. Папа тоже. Что со мной не так? Почему я такая холодная? Где вся эта музыка?
Я смотрю на Дерека. Его рука на моей больше не теплая. О, Боже, это больше не он.
Я отпускаю его руку и аккуратно кладу её под одеяло. Я дрожу и стискиваю зубы, чтобы не было слышно, как они стучат. Мне холодно. Очень, очень, очень холодно.
Доктора и медсестры возрастают вокруг нас как одуванчики на газоне. Мэг бережно выводит нас из комнаты.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь.
— Что они с ним делают?
— Ничего.
Моя мама в зале ожидания. Не знаю, как она здесь оказалась. Она обнимает меня и плачет. Я глажу её по спине, пытаясь вспомнить каково держать его за руку.
Темно. Даже когда мои глаза широко открыты.
Полоса света падает на мое лицо. Я закрываю глаза.
— Бет, милая, почему бы тебе не попробовать сегодня сходить в школу? Я отвезу тебя. Тебе станет лучше.
Стопка книг на моем столе. С записками от учителей. Все они с нетерпением ждут моего возвращения, когда мне станет лучше.
Сара, Леа и Мэдоу появляются у подножия моей кровати. Да как мама смеет их впускать? Внутри меня нет никакой музыки.
— Мы скучаем, Бет. Приходи петь с нами. Тебе станет лучше.
Лучше? Я не хочу, чтобы мне становилось лучше . Даже чертов священнослужитель в размытом голубом, который был на похоронах Дерека много дней назад, сказал, что ему сейчас лучше . Мучений больше нет. Даже Дерек сказал это. Оставить меня было тоже лучше .
Мне хуже. Я похоронена в «хуже». Замурована в сумерках и четырех стенах своей темной спальни. Я играю его голосом снова и снова. Обнимаю его в своих снах, но он растворяется, а я оказываюсь в темноте и превращаюсь в камень.
Читать дальше