Гайя Колторти - Анатомия чувств

Вы медленно пошли домой, все так же молча, все темы для разговора были исчерпаны.

Как бы там ни было, за всю прогулку ты ни словом не обмолвился о вас двоих.

Вы просто говорили на общие темы, как случайные знакомые, чужие люди.

Войдя в дом, она стала рыться в сумке, вынимая какие-то вещицы, и закрылась в ванной, а ты снова развалился на диване. Ты смотрел то, что оставалось от игры с Францией, впрочем, не столько смотрел, сколько слушал последние замечания комментатора, поскольку игра уже подходила к концу. В итальянской сборной мячи забили Аристарко и Де Доминичис, но ты никак не мог понять, хватило ли этих двух голов, чтобы выиграть матч, или нет.

Одиннадцать двадцать. В этот момент она появилась в столовой в вечернем наряде. В обтяжку , черт возьми, на выход . На ней были короткие брючки, открывавшие крепкие загорелые ноги, туфли на каблуке и крошечная маечка с открытой спиной. Но больше всего бросалось в глаза зеленое ожерелье, которое ты ей купил! «Вот плутовка», — подумал ты и едва сдержался, чтобы не сказать ей тут же, как она хороша. Ты просто смотрел на нее и не мог отвести взгляд. Сельваджа, которая стояла теперь перед тобой, была совершенно другая, не та, которую ты знал, пусть и недолго. Она казалась старше и куда более разбитной и своенравной, чем ты уже успел заметить. Она иначе уложила волосы и сделала легкий макияж.

— Ну что, идем?

Этот вопрос привел тебя в чувства: «Куда это она собралась в таком виде?»

— Идем куда ? — спросил ты таким тоном, чтобы не оставалось никаких сомнений — тебя с дивана не подняла бы даже пушечная пальба.

— На дискотеку, конечно, куда же еще. Суббота! Мне советовали «Prince», ты там бывал?

Ты кивнул. Еще бы. Ты бывал там настолько часто, что считал это заведение ужасно скучным.

— Дорогу знаешь?

— Разумеется.

— Тогда поехали. Ты за рулем, — сказала она решительно и направилась к двери, находу бросив тебе ключи от машины, вероятно, от маминой маленькой «ровер», припаркованной в начале улицы.

— Что? Я никуда не пойду! — ты скрестил руки на груди, как восставший против беззакония Сандокан. Одна мысль тащиться куда-то на танцы заставляла чувствовать себя дегенератом.

— Ну, тогда я пойду одна, — возобновила она атаку.

— О’кей, если ты водишь машину, нет проблем.

— Не вожу. Поэтому я тебя и попросила поехать со мной. Ну хорошо, если тебе не хочется, попрошу кого-нибудь меня подбросить. — И она открыла входную дверь.

Чокнутая.

Тогда ты выключил телевизор, резко поднялся и бросился как ужаленный в прихожую.

— Эй! Стой, подожди! — закричал ты. — Я тебя отвезу, ладно!

Ты не мог позволить ей садиться в машину к незнакомцам в таком виде в такой час. А в том, что она запросто это сделала бы, у тебя, к сожалению, не было никаких сомнений. Может, она думала, что в Вероне менее опасно, чем в Генуе. Вообще-то, уж будем говорить начистоту хотя бы между нами, ты не представлял, что за типы могут шататься в такой час по улицам. В результате тебе все-таки пришлось вести машину. Смирившись и в полном молчании, ты все двадцать пять километров, отделявших дискотеку от местоположения маминого «ровера» во Вселенной, пытался подавить злость и досаду. К тому же, как выяснилось уже в пути, в «ровере» тебе было совершенно некомфортно .

— В два возвращаемся домой, — изрек ты точно приговор, поставив точки над «i».

Она повернулась и посмотрела на тебя как на идиота, сморозившего откровенную чушь.

— В два ? Мы что, дети? Брось, нам по восемнадцать! Небось всегда слушался старших, а? Пай-мальчик…

Ишь ты, иронизировала. Если бы она знала, сколько раз ты нарушал запреты, то заткнулась бы, прикусив свой острый язычок.

— Я был достаточно непослушным, — сказал ты спокойно, — чтобы убедиться, что «Prince» — это фуфло, понимаешь? — И вдруг, сам не зная почему, рассмеялся. Только что ты готов был швырнуть в нее пепельницей, а вместо этого бросил на венецианском наречии свое коронное: — Просекла? Врубилась?

— А мне все еще нравится ходить по дискотекам, — сказала она, будто и не слышала твоих слов, и стала искать CD-плеер под креслом. После нескольких попыток поняла, что, вероятнее всего, он остался в маминой сумке. Аудиоплеера в машине тоже не было, так что вам пришлось довольствоваться беседой.

— Послушай, — она первой прервала молчание. — Ну, серьезно. Никому нет дела, во сколько мы вернемся! Родители все равно не будут ночевать дома, наверняка останутся в квартире на улице Амфитеатра или где-нибудь еще. Мы свободны до завтрашнего утра, а мама никогда не приезжает за мной раньше десяти. — Она почти умоляла тебя своими манящими медовыми глазами, но теперь ей не удалось бы тебя окрутить. Больше никогда.