Саджад Захир - Дочь куртизанки

Посреди большой комнаты стоит тахта. В беспорядке расставлено несколько кресел, поближе к стене — две кровати, поверх которых натянуты пологи от москитов. У этой же стены стоит и дорогой шкаф с зеркалом в рост человека. Позади тахты на стене прибита полочка, а на ней вполне профессионально написанный портрет красивого, представительного человека, одетого в шелковый халат и шапку. На полке — Коран в старинном сафьяновом переплете и рядом с ним — серебряный подсвечник.

На тахте сидит худенькая седая женщина со светлым лицом. Черты лица говорят о том, что она была красавицей, но годы не пощадили ее, и она состарилась раньше времени. На ней белые широкие шаровары, длинная муслиновая рубашка и белое кружевное покрывало, на лице — очки в тонкой золотой оправе. На среднем пальце руки — кольцо с рубином и бирюзою, в ушках — маленькие жемчужные серьги. Женщина держит белое муслиновое сари и вышивает его золотой нитью.

Из кухни напротив выходит девушка в белых шароварах, рубашке и накинутом на плечи шарфе. Она почти белая, и черты ее лица свидетельствуют, какой была в молодости пожилая дама. Волосы девушки в беспорядке разбросаны, глаза красны от дыма. Она держит ложку с кусочком мяса на ней.

— Мама, попробуй, готово ли?

— Ахтар! Ты совсем сожжешь себе лицо! Даже в каникулы ты все лезешь на кухню. Оставь это Кариман. Юсуф ест все, что ему подадут. Он ведь никогда не жалуется на еду. А нам с тобой и надо-то по одной лепешке.

— Мамочка, ну что умеет Кариман? С тех пор как умерла тетушка Фирози, мы уже забыли о вкусной пище. Кариман. В горло не лезет ее стряпня. Вспомни, как она вчера приготовила кебабы. Мы привыкли есть другое… Помнишь, как готовил наш повар?

— Наш повар брал пятьдесят рупий в месяц. И чем плохи показались тебе кебабы? По-моему, они были очень вкусно приготовлены. А кроме того, приходится соизмерять свои вкусы с достатком. Иначе произойдет то же, что с моей старшей сестрицей Тадж…

Постучали в дверь.

— Это Юсуф. Кариман, посмотри-ка, не братец ли пришел, — крикнула Ахтар, выходя на площадку.

Юсуф поднялся по лестнице, легонько шлепнул Ахтар и, не выпуская из рук узелка и связки с книгами, пошел к матери. Ахтар шла за ним следом.

Юсуф положил узелок перед матерью, книги поставил на полку и только тогда сказал:

— Суман просила передать вам этот узелок.

Ахтар нахмурилась, как только услышала о Суман.

— Что это она повадилась останавливать вас? — спросила она.

— Она никогда не останавливает меня, — ответил Юсуф. — Она здоровается со мной, разве это плохо?

— Не защищай ее, братец. Нам все видно сверху, вот с этой площадки.

— Вот как, — Юсуф поймал ее за ухо, — значит, ты шпионишь за мной? Отвечай-ка. А все эти детективные романы, которые ежедневно приносят твои несчастные подружки! — Он отпустил ее ухо, снял пиджак и аккуратно повесил его на вешалку. Госпожа Асаф развязала узелок. Там было немного сластей и маленькая записка: «Здравствуйте, многоуважаемая госпожа! Я узнала, что господин Юсуф сдал экзамены по первому разряду. В газетах результаты будут объявлены, очевидно, завтра или послезавтра. Примите от вашей покорной слуги поздравления по поводу блестящих успехов вашего сына. Преданная вам Суман».

— Юсуф, — она протянула ему записку, — смотри, сынок, что она пишет. Это правда?!

Юсуф повесил пиджак, присел на край тахты и стал снимать носки. Он протянул руку, чтобы взять записку, но тут подскочила Ахтар и выхватила ее у матери. Она быстро прочла ее, бросила на пол, обхватила плечи брата и зарыдала.

— Дорогой братец, милый мой братец, ты закончил по первому… — Дальше она не могла говорить. Госпожа Асаф повернулась к стоящему на полке портрету и тоже всхлипнула. Юсуф подобрал с пола записку, прочел.

— Чего вы разревелись? — Но и у него на глазах показались слезы. Юсуф положил на тахту записку и крепко обнял мать. — Мама, моя прекрасная мама!

— Она пишет «господин Юсуф»? — сказала Ахтар.

— А что она должна была написать, «сынок»? — усмехнулся он и понес в угол туфли и носки.

— Почему не написать «братец Юсуф»?

— Хватит того, что я тебе братец…

— Тетя пришла! — сказала госпожа Асаф, показывая вниз, на лестницу, и тщательно вытерла платком глаза.

По лестнице, с трудом неся отяжелевшее тело, задыхаясь и ворча, поднималась, придерживая рукой широкие штанины шаровар, госпожа Тадж ун-Ниса. Войдя в комнату, она тяжело опустилась на тахту и, ответив на приветствие госпожи Асаф, заговорила быстро и плаксивым голосом: