Барбара Картленд - Уроки куртизанки

— Дрого! Слава богу, ты пришел!

Леди Бедлингтон замолчала, дожидаясь, пока дворецкий закроет дверь и она сможет говорить, не опасаясь быть услышанной; но и тогда ее голос оставался тихим — едва громче шепота, и в нем слышались такие трагические нотки, что улыбка на лице мужчины, который направлялся к ней с противоположного угла комнаты, медленно погасла. Возможно, это был один из тех немногих случаев, когда Лили Бедлингтон не думала о своей внешности, и тем не менее она еще никогда не была столь прекрасна. Страдания придали ее лицу почти сверхъестественную прелесть, ее небесно-голубые глаза — зачастую удивительно пустые — теперь потемнели от переполнявших ее чувств.

— Что случилось?

Вопрос прозвучал быстро и взволнованно. Казалось, что голос герцога Роухэмптона успокоил Лили. Она слегка вздохнула и протянула ему обе руки.

— Ax, Дрого! Дрого! — воскликнула она. — Я знала, что ты придешь, как только получишь мою записку.

Герцог пылко прижал ее руки к губам. Лили внимательно следила за его лицом: тонкие аристократические черты, глубоко посаженные серые глаза под решительно сдвинутыми бровями, волевой подбородок, упрямо сжатый рот. Красивое лицо, которое заставляет биться быстрее сердца многих женщин, лицо, которое опутало и пленило Лили Бедлингтон, — неслыханное дело! — она и не думала, что может когда-нибудь настолько увлечься.

Его губы были теплы и настойчивы. Он повернул руки Лили ладонями кверху и долго страстно целовал их. Лили почувствовала, как по ее телу пробегает дрожь, и на мгновение прикрыла глаза. Никогда еще в своей жизни она не знала такого наслаждения, такого дикого торжества чувств, которое доставлял ей этот человек — на десять лет моложе ее.

Едва ли не с детства Лили считалась признанной красавицей. Все мужчины, с которыми она сталкивалась на протяжении своей жизни, домогались ее любви, восхищались ею, осыпали комплиментами. Однако теперь Лили казалось, что ее непревзойденная красота была красотой спящей красавицы, которая ждет поцелуя прекрасного принца, прежде чем достичь полного совершенства.

И вот Дрого влюбился в нее! Она знала юного герцога почти с рождения, так как его мать была ее близкой подругой. Он всегда казался ей привлекательным мальчиком, но она не думала о нем как о мужчине — до тех пор, пока он не вернулся из кругосветного путешествия. Это произошло шесть месяцев тому назад. Они встретились, как будто впервые, а затем, подумала Лили, она узнала, что такое любовь.

Она открыла глаза и, высвободив руку, погладила Дрого по щеке. Он удерживал другую ее руку, жадно целуя запястье, тоненькие голубые жилки, воздушную пену шифонового рукава, нежные ямочки на сгибе локтя. Глаза его неотступно следили за лицом Лили с тем дерзким манящим выражением, которое она так хорошо знала.

Внезапно с коротким возгласом она вырвалась из его объятий и отошла к широкому окну, выходящему в Гайд-парк.

— Не смотри на меня так, Дрого! — приказала она. — Ты ничего не понимаешь!

Она отвернулась, вынула из-за пояса крошечный кружевной платочек и приложила его к уголкам глаз.

— Дорогая, расскажи мне все! — взмолился Дрого.

Он не отрывал глаз от ее освещенной солнцем склоненной головки, искусно уложенных локонов, сверкающих в солнечных лучах. Когда она распускала свои роскошные волосы, они достигали колен, и герцог часто прятал свое лицо в их волнах, утопая в шелковистом аромате.

Она божественна, думал герцог, глядя на Лили. Красота ее бело-розовой кожи, голубизна глаз, золото волос были истинно английскими.

Ее столь часто воспевали как «английскую розу», что это становилось уже банальным, оставаясь по существу верным. Она была истинно английской красавицей — элегантной, изящной, изнеженной.

Каждый ее жест, каждое движение были грациозны и вместе с тем полны сознанием своего величия и власти над мужчинами.

— Что тревожит тебя? — нетерпеливо повторил герцог.

Лили живо повернулась к нему.

— Джорджу все известно, — прошептала она, и, как только эти роковые слова были произнесены, губы ее задрожали и две огромные слезы скатились по щекам.

Для герцога вид плачущей Лили был невыносим. Самообладание изменило ему — в два шага он очутился около нее и заключил в свои объятия. На мгновение он тесно прижал Лили к себе, и она прильнула к нему, подчинившись его силе и желанию.

— Не плачь, дорогая! Умоляю… я не могу вынести этого, — пробормотал он. Его губы настойчиво искали ее, но Лили отстранилась.