Алекс Стюарт - Фиктивный брак

Рекс Траверс добавил (все еще с другого конца планеты), что рад тому, как хорошо Джой провела день.

Занавес был опущен. За ним остался несчастный влюбленный, стиснувший зубы над призрачным счетом, предъявленным ему этим зловещим невидимым официантом.

Теперь Траверс должен был платить за свою безграничную уверенность в Джой, ведь он принимал ее капитуляцию как нечто само собой разумеющееся, платить своим существованием в этом Гадесе неизвестности и неопределенности.

Ни в чем нельзя быть уверенным.

Ему не разрешалось знать о предыдущей помолвке Джой больше того, что она была помолвлена и с кем была помолвлена.

«Форд — длинный, веретенообразный, — подумал Рекс, сохраняя верность выбранному эпитету, который казался ему точным. И вот появился этот Форд, а Рекс не в состоянии понять, случайно или нет. — Несомненно, половина праздного Лондона стекалась сюда через всю Францию на голубом поезде или автомашинах на эти недавно ставшие фешенебельными южные летние курорты, где каждый продолжал делать, носить, говорить все то же; но не явился ли этот веретенообразный тип для того, чтобы увидеть Джой? Правда, в „Монплезире“ он много и красноречиво говорил о своем желании поискать виллу для себя здесь, на Ривьере, подобно другим английским писателям. И все же не ради ли Джой оказался он здесь?

Знала ли она о его приезде? А ее манера поведения в присутствии этого позера? Волнение, напряженная веселость, неестественность и эти по-детски наивные и вызывающие слова: «Ничего романтического в нашем соглашении с мужем нет!» Как объяснить все эти эксцессы?» Если бы он был точно уверен, что Джой вернулась к своей первой привязанности и горько сожалеет о шаге, который она сделала, согласившись на этот символический брак, тогда что ж! Рекс понял бы, на каком он свете. Пусть не ясны еще последующие действия, но, по крайней мере, он видел бы свои перспективы.

Но Траверс не знал, на каком он свете.

— Останься со мной! — проворковала Джой мягко, ласково, просяще, когда они встали из-за стола. Рекс обернулся:

— Что ты сказала?

— Я попросила Роя остаться со мной, — объяснила мисс Харрисон. — Тебе он не нужен в твоем кабинете, не так ли?

— Конечно, — ответил доктор Траверс от двери (с другого конца планеты).

Бросив на нее лишь один быстрый взгляд, когда она наклонилась погладить благородную голову собаки, он подумал, что не все еще потеряно, Джой может вернуться и отдать предпочтение ему, Рексу, перед этим веретенообразным писакой. Может быть, она его поддразнивает? Маленький смазливый дьяволенок! А если нет?

Были симптомы и того и другого. Могло ли что-нибудь еще так сводить с ума?

«Единственное, — подумал он, закрывая дверь своего кабинета, — единственное, что остается, — это ждать и смотреть, сохранять благоразумие и спокойствие».

Рекс все это успешно выполнял до среды, когда компания Форда договорилась пойти потанцевать в казино.

B то утро Траверсы впервые после свадьбы решили обсудить свои семейные отношения. Вышло это непреднамеренно.

Джой, вместо того чтобы пойти купаться с Перси-валем Артуром и его друзьями к скалам, где планки, кольца, лестницы и трапеции маняще раскачивались над прозрачными водами, предпочла провести солнечное утро дома (Траверс также уединился в кабинете со своим писанием) и занять себя домашними делами, которые с таким же успехом могла выполнить и прислуга. В «Монплезир» в огромной французской корзине два почти неразличимых мальчика доставили из стирки белье. Джой начала его разбирать. Прежде всего собственные вещи. Она торжественно стала разворачивать хрустящую тонкую оберточную бумагу и вынимать хрупкие деревянные плечики со своими вещами, упакованными так красиво, словно они не вернулись из прачечной, а были присланы из самых роскошных магазинов на Круазетт.

Ее приданое… Джой решительно закрыла дверцы шкафа со всей этой ненужной очаровательностью и поднялась к Персивалю Артуру, в его полную беспорядка комнату на верхнем этаже. Здесь она аккуратно сложила в стопку свежее белье, пять нижних рубашек, несколько пар пестрых носков самого плохого итальянского вкуса, яркую спортивную майку и пару грубых белых носовых платков — по-видимому, все, что осталось от трех дюжин (на многих из них стояли фамилии учеников Мьюборо), которые появились во Франции вместе с Персивалем Артуром Фитцроем. Что мальчишки делают со своими носовыми платками, которые им покупают в неимоверных количествах, остается маленькой мужской тайной.