Александр Лекаренко: Свалка

Его баня представляла собой деревянный чулан с обычной печкой, в которую был вмазан котел, изготовленный из передней части корпуса авиационной бомбы, но нагревался он быстро и пар держал хорошо, а вода и дрова были дармовыми.

Гостья некоторое время наблюдала его хлопоты, поскольку дверь в баню вела прямо из комнаты, в которой они пировали, но когда баня протопилась, она уже клевала носом, и ему пришлось потормошить ее за плечо. Он положил перед ней сложенные стопкой рубаху, спортивные трусы и носки, - Это потом оденешь. Это, - он подергал ее за одежду на груди, - Все снимай и бросай на пол. И иди мыться, - он указал пальцем. Он говорил раздельно и внятно, рассчитывая, что если она не поймет или не услышит слов, то уловит смысл артикуляции и жестов. Она послушно сняла куртку. Он подтолкнул ее к двери в баню, - Там раздевайся, здесь холодно, - и вошел вслед за ней.

Возможно, она успела повзрослеть, не поняв, что с ней происходит. Или не имея возможности понять. Во всяком случае, потекам менструальной крови на ее драных колготах, трусах и подоле сиротского платья было не менее нескольких месяцев и все это жутко воняло. Он схватил в охапку заскорузлые тряпки и бросил их в печь. А, раздеваясь сам, понял, что из них двоих не ему было воротить нос – он выглядел и пах не намного лучше.

Поставив девочку в широкий, деревянный ушат, который вполне мог помнить русско-японскую войну, он начал осторожно поливать ее из ковша, стараясь не обжечь, но она никак не реагировала на происходящее. Она была концлагерно худа, но на этом истощенном теле с торчащими тазовыми костями и впалым животом странно выделялись крепки груди и округлый, как яблоко, лобок, покрытый густыми волосами песочного цвета и, присмотревшись, он понял, что не зря прихватил с собой бритву.

Ему пришлось трижды слить в корыто мыльную грязь из ушата, прежде чем он увидел в свете мутной лампы, что кожа у девочки, как обезжиренное молоко – голубоватая, и что она – платиновая блондинка.

Когда он тщательно собрал всю платину бритвенным лезвием – в ушате черного дуба осталась сидеть почти готовая фигурка спящей девочки из лиможского фарфора – с незаконченной головой.

Ему снилось, что он едет в автомобиле по какой-то черной дороге, меж белых снегов, придавленных тьмой, в желтом свете фар косо летят острые снежинки, печка не работает, холодный ветер метет снежную пыль. Во сне он знал, что был в этом сне уже много раз, но в этот раз ему уже не было холодно во сне.

Он выплыл из сна в светлеющее пространство хорошо протопленной комнаты, ощущая под толстым ватным одеялом теплую тяжесть девочки на своей груди, провел руками по ее спине и с удовольствием коснулся щекой гладко выбритой кожи ее головы, наслаждаясь ее дыханием на своей шее – уже много лет ему не было так хорошо. Но зов тела, пробудивший его ото сна, требовал удовлетворения, он осторожно освободился и выполз из-под одеяла.

Помочившись, он расположился, было, воздев ноги на кухонный стол, чтобы в свете наступающего утра сориентировать свое утлое тело, вновь уносимое потоком жизни, как вдруг услышал из спальни, где оставил девочку, собачье поскуливание и тявканье. Очень удивленный, он вошел в комнату и обнаружил, что звуки доносятся из-под одеяла. Когда он присел на корточки перед кроватью, девочка перестала повизгивать и открыла глаза.

На ней была большая, не по размеру, замшевая куртка не меху, плотно обтягивающие джинсы и черная бандана с черепами, у ног ее, обутых в войлочные сапоги, стояла дорожная сумка. Водители пролетающих по трассе машин косились на нее, кто с ухмылкой, кто – без, выглядела она странно даже для малолетней «плечевой», а ее лицо могло соблазнить только очень специфического любителя.

Ее наставник, притаившийся за придорожным кустом, уже потерял всякую надежду, когда рядом с голосующей притормозил темно-зеленый «БМВ».

Было договорено, что она не станет садиться в машину, если водитель не один. Если один – то выстрелит ему в печень, не вынимая из сумки двуствольного обреза.

Девчонка скрылась в салоне с тонированными стеклами, почти сразу он услышал глухой выстрел и бросился к машине. И почти сразу рядом с «БМВ» затормозила черная «Ауди», едва не ткнувшись носом в задний бампер.

Он в панике оглянулся – из «Ауди» выскочили двое. И тут же, без звука, рухнули на асфальт.

Он рванул на себя дверцу «БМВ» - водитель скорчился, упав головой на руль. Он выхватил у девчонку сумку с обрезом и на мгновение замер, сунув в нее руку. Мимо с шумом пронеслась какая-то машина, и все стихло, двое неподвижно лежали возле «Ауди», из салона «БМВ» несло пороховым дымом.