Дмитрий Добродеев - Каирский синдром

Хобсон — светлорусый, с небольшими рыжеватыми усиками, пухлые губы, зеленые глаза. Но, подобно заправскому колонизатору, ходит с кожаным плетеным стеком, постегивает себя по гетрам. А иногда может шутя хлестнуть неповоротливого бауаба.

Его друг лейтенант Берстон приехал в Каир из Александрии, где служит в действующей армии. Они окончили одно военное училище, но протекция у Хобсона оказалась выше. Он попал штабистом в Каир, а Берстон — на передовую.

Сегодня они уже наплавались в бассейне, пообедали в итальянском ресторанчике. Хотя почти все итальянские заведения в Египте закрыли, это еще работало.

Они также покатались на лошадях в Гарден-сити, съездили на скачки в Алмазу.

В Европе февраль — зима. А здесь — цветы, запах трав и крепкого кофе.

Здесь Хобсон может забыть угрюмый горняцкий поселок на севере Англии, смог, туман и дождь, и особенно — проклятую карточную систему.

После четырех порций джин-тоника Хобсон предлагает прошвырнуться по Каиру:

— Можно пройтись по Замалику, там есть кафе на улице Вилкокса: отличные девчонки, молодые гречанки, говорят по-английски и менее запуганы, чем их мусульманские ровесницы.

В военной форме они выходят из ворот клуба.

Охранник отдает им честь.

Лейтенант достает фляжку, делает глоток, передает другу:

— Погода восхитительная, не то что в Европе — бр-р…

В баре «Феникс» шумно и весело, много офицеров, солдат и местных девушек. Но хочется чего-то большего.

Хобсон тянет товарища в знаменитый дом Якобяна — там самая известная тусовка золотой молодежи.

Берстон сомневается:

— Послушайте, Хобсон, может, останемся здесь и не пойдем в этот ваш Якобян-хаус… Я знаю, там nice company — армянки, гречанки и даже мамаша, которая пристает ко всем. Но я бы…

И все-таки они доходят до перекрестка улиц Каср аль-Нил и Сулейман-паши, к дому Якобяна. На старинном громоздком лифте поднимаются на третий этаж и входят в большую буржуазную квартиру.

Здесь все по-восточному аляповато, но это не арабское жилье: здесь живут армянские торговцы.

На софе сидит Мона Якобян: нога на ногу, курит сигарету, вставленную в мундштук.

Приходят гости: поджарый Али, единственный араб-мусульманин среди гостей, пара коптов, но все больше армяне и греки. А также развязные надушенные девушки.

Это декадентский Египет времен короля Фарука. Здесь практикуют групповой секс и смотрят порнофильмы… А война, страдания несчастных феллахов на Ниле, скрежещущие зубами революционеры-националисты, фанатичные братья-мусульмане — все это прожигателей жизни не волнует. Они проводят время в пьянстве и бесконечных разговорах.

Через пару часов Хобсон совсем пьян. Красавица Мона тащит его к себе в комнату на пару слов.

Тут является мамаша Якобян. И Мона дает знак расходиться.

Они выходят на улицу Каср аль-Нил.

Звездное небо над Каиром — куда теперь?

Выпив по глотку из фляжки, решают идти в заведение мадам Бахии. Это в злачном районе Каира, ближе к пирамидам. Там много дешевых борделей, в клубах гуляют всю ночь британские солдаты, а на сцене показывают секс-шоу.

И вот они в районе Пирамид. На крылечках сидят помятые шармуты и зазывают солдат.

Одна из них подбегает к Берстону, срывает фуражку и тащит в комнату. Смущенный лейтенант не может вырваться из цепких рук. На помощь приходит Хобсон. Он стегает девицу стеком и кричит что-то на местном арабском. Она покорно отдает фуражку.

Шатаясь, они входят в лупанарий.

— Откуда у тебя столько денег? — икает Берстон.

— А мы, — машет рукой Хобсон, — мы тут все достаем на черном рынке. Меняем сигареты, чулки и шоколад. И денег хватает, даже остается. Скажу тебе — Каир — это рай. Тут девушки, любые услуги, турецкие бани, выпивка и многое другое. Я живу в Замалике на вилле. Единственный минус — мой дурак-начальник, полковник Роулинг, но это можно стерпеть.

Свист и крики нарастают. Омар, смуглый крестьянин в галабие, выводит на сцену ослика. Пританцовывая, на сцену выходит пышнотелая Самира. Говорят, она из племени язычников-огнепоклонников, и законы здешней морали ее не касаются. Самира снимает галабию и становится на четвереньки. Осла подводят к ней.

Солдаты свистят, хлопают в ладоши. Пьяный солдат залезает на сцену, пытается помочь ослу. Его стаскивают.

Хобсон шепчет:

— Мне пора, хочу найти хорошую каирскую шлюху. Пойдешь со мной?

— Нет, я останусь.

Хобсон выходит. Темная ночь. Луна бросает свет на обшарпанные бардачки, на пьяных британских солдат. Он курит, ждет такси, смотрит на большую бледную луну.