Ольга Ларионова - КЛЕТЧАТЫЙ ТАПИР

Манук вздохнула: и кто в Пресептории не знал, что за сокровище этот Сусанин, от него уже не одна лаборантка ревмя ревела – и, тяжело ступая, выплыла за дверь.

Варвара нашла на самодельной табличке код бывшей таксидермички и, почти не надеясь на успех, набрала его. К ее удивлению, ответ раздался немедленно:

– Робот Пегас одна вторая.

Хм, кто это его так обучил? Или самолюбие не позволяло именоваться Полупегасом?

– Говорит Норега. Привет, Полупегас. Ты все время в помещении? Разве тебя не взяли вместе с оборудованием?

– Взяли. Не меня. Нахожусь в помещении, исключая четыре часа двенадцать минут, затраченные на осмотр наружных стен базы.

Все понятно. Ригведас отправлял все оборудование по описи и поэтому ограничился одним роботом, забыв о втором, то есть о второй половинке. А это, конечно, левый.

– Вот что, милый: придется тебе еще раз осмотреть стены, но не изнутри, а снаружи. И все кусты, пещерки и ручейки, которые попадутся тебе за пределами стен. Максимальное удаление – пятьдесят метров.

– Распоряжение считаю бессмысленным, так как мною произведен осмотр стен с наружной стороны с максимальным удалением в сто метров от основания кладки.

– Стоп, стоп! А что тебе было поручено искать?

– Одиночное млекопитающее, подкласс – настоящие звери, инфракласс – высшие звери, отряд – парнокопытные, семейство – полорогие, подсемейство – козлы, вид – настоящий козел, род…

– Ну и зануда ты, братец! Не проще было сказать, что послали тебя на поиски Тогенбурга, только не рыцаря, а козлика, и не серенького, а беленького. И кто послал? Ригведас?

– Отнюдь нет. Начальник отряда стратегической разведки. Его полномочия по отношению ко мне были подтверждены информаторием базы.

– Бедный Гюрг, – пробормотала Варвара. – И ты, естественно, козла не обнаружил, – проговорила она без особой надежды. – Парнокопытного.

– Козла я не обнаружил. Парнокопытные в указанной зоне не наблюдались.

– Ну, а непарно?

– Наблюден тапир.

– Какой тапир?

– Клетчатый.

Варвара тихонечко застонала и жгуче пожалела, что не догадалась включить фоновую запись, – все-таки чувство юмора у Сусанина еще не атрофировалось. На полчаса он бы развлекся.

– Тапиров на Степухе пока никто еще не видел. Живой был?

– Отнюдь нет. Нарисованный.

– Могу себе представить – кто-нибудь из здешних Пиросмани, украшавших ворота трапезной. И еще что-нибудь насчет тапиров, которые самые во Вселенной.

– Отнюдь нет. Техника изображения мне неизвестна.

Варвара задумалась. Полупегас, будучи роботом, органически не мог врать, и казус заключался в том, что ему были известны ВСЕ способы изображения животных – чем угодно и на чем попало. Ведь он был не каким-нибудь разнорабочим кибом, а специализированным роботом, сконструированным для нужд таксидермической лаборатории. Внезапная догадка не была невероятной, – напротив, чего-то такого и следовало искать если и не в самой Пресептории, то в ее окрестностях; и тем не менее дыхание перехватило, как при нырке в ледяную воду.

– Ты… доложил?

– Отнюдь нет. Распоряжений о непарнокопытных получено не было.

– Слушай, Полупегасина, мне нужен снимок этого рисунка. Слетай туда…

– Летательными способностями не обладаю.

– …вернись туда и сделай хороший, грамотный снимок. Ты ведь умеешь, ты умница! Как только вернешься, я вызову тебя по видеофону. Двадцати минут тебе хватит?

– Умница – определение неадекватное. Задание получил. Связь через двадцать минут.

Фон щелкнул и отключился; с точки зрения робопсихологии – это было хамство. В первую секунду у Варвары было желание со всех ног ринуться к Сусанину, но затем она представила себе, что же можно услышать в ответ.

Ответ прогнозировался однозначно: «Если увидишь кошку в клетку, не верь глазам своим». Ничего иного он не скажет, и формально будет прав. Надо дождаться возвращения Полупегаса. Она влезла на подоконник – отсюда был виден крошечный больничный садик с сусанинским гамаком. Под гамаком чесалась ехидна Жучка, прикормленная медбратом Дорианом. Вообще новая территория, не защищенная, как Пресептория, пси-барьером, сразу же переполнилась различным зверьем. На машины пришлось установить инфракрасные тормозные датчики, и механические травмы прекратились, но не проходило дня, чтобы кто-нибудь из мелкого зверья не тряс лапой, отдавленной хомо сапиенсом. Поэтому ехидна Жучка забиралась чесаться под гамак. Была она, как ей и полагалось, невероятно блошива, и, увидав в первый раз ее упражнения, грозная Манук так на нее гаркнула, что за территорию госпитального садика вылетели все, включая медбрата Дориана. Жучка вцепилась когтями в дно гамака и удержалась. Манук, рассмотрев поближе прелестного зверька и удостоверившись в инопланетном происхождении Жучкиных блох, которые к человеку относились предельно брезгливо, сменила гнев на милость, тем более что за ехидну просил сам Сусанин. Для него, изводимого постоянным зудом в обрастающих кожей руках, было как-то легче, когда рядом хоть кто-нибудь чесался.