Ольга Ларионова: Лунный нетопырь

Ливень прекратился, но редкие крупные капли висели в воздухе, не подчиняясь ни человеческой логике, ни справедливому для всей Вселенной закону гравитации. Заключенные в неосязаемую, но отчетливо видимую серебристую оболочку, они казались икринками, которые какая-то летучая рыба по ошибке рассеяла над этой безлюдной землей, и вот теперь они в полной растерянности парили между набухшей от дождя зеленью и никогда не иссякающими серобрюхими тучами — что было напоено влагой в равной степени — и все силились выбрать, куда же им теперь податься.

Видимость, естественно, была препаршивейшей.

Сзади раздались торопливые гулкие шаги; по мощному, как у першерона, дыханию нетрудно было догадаться, что это Пыметсу: потерял Юрга из виду и напугался. Уже сколько месяцев они обшаривали эту дохлую планетку в поисках «того — не знаю чего», и ни разу ни в какую передрягу не попадали; но все-таки кто-нибудь из дружины постоянно пасет своего командора, как дитё малое, и совершенно очевидно, что тут не обошлось без тайного наказа заботливой супруги.

Шаги замерли, и дыхание стало сдержанным.

— Присаживайся, — не оборачиваясь, кивнул Юрг.

Пы поддернул отвороты сапог, чтобы они ненароком не свалились, и неуклюже примостился рядом с командором на краю обрыва, свесив ноги. Под ними простиралась неизвестность, заполненная икряной серебренью.

— Ну, как, рискнешь туда сигануть? — поинтересовался командор, сам с трудом сдерживающий нетерпеливый исследовательский зуд и так и не привыкший к тому, что у его верной дружины он начисто отсутствует.

Пы, беспрекословно выполнявший любые приказы, начал кряхтя подыматься.

— Сиди уж. Дождемся остальных. Шуток не понимаешь…

Доблестный меченосец принялся устраиваться поплотнее, скрипя пуленепробиваемыми штанами. Надо полагать, обиделся. Как всегда.

Борб и Дуз подошли почти одновременно и застыли в недоумении, разглядывая лежащую перед ними естественную выемку: если бы не двухкилометровая протяженность, она, скорее всего, сошла бы за каменное корыто, наполненное мыльной пеной, в котором здешние горные гномы устроили себе постирушку; действительно, подобный туман попался им только однажды, в окрестностях захолустного городка (то есть не городка, разумеется, а его руин, погребенных под многометровым слоем гнуснозеленого симбиоза гриба и водорослей) и скоропалительно нареченного Скрипучим Ставнем за надрывающие душу звуки, рождающиеся где-то под лишайниковым саваном. Тогда чутье первопроходца шепнуло Юргу: дальше не суйся. Он послушался, потому что за последнее время это самое чутье что-то феноменально обострилось, и они отступили с поспешностью, которая граничила с позорной трусостью.

А может, следовало рискнуть? Ведь Скрипучий Ставень был первым местом, куда привела их загадочная «поземка». Что, если именно там и скрывалось искомое «то — не знаю что» — магический амулет, способный снять заклятие с невидимой тихрианской горы, в недрах которой по собственной неразумной воле — и на их общую неизбывную беду — непробудным сном почивала рыженькая царевна-Светлячок…

Ладно. Ставень они обошли стороной, потому что каждый город здесь был, в сущности, братской могилой, по молчаливому соглашению неприкосновенной и для землян, и для джасперян. Но сегодня отступления не будет, потому что невесть откуда взявшаяся «поземка», стремительным снежным (но на самом деле — всего лишь призрачным) ручейком указывающая им путь от одного привала к другому, привела их в горы, здешней цивилизацией, похоже, обойденные. И это было странно. Как правило, этот эфемерный гид старался заинтересовать их или руинами и могильниками, или, как вчера, чем-то вовсе необъяснимым: на первый взгляд заболоченное морское побережье и унылая гладь неживой воды наводили на мысль, что здесь вообще никогда не ступала нога человека. К счастью, неугомонный Флейж предложил осмотреть береговую полосу с высоты птичьего полета, и тогда они разглядели цепь подводных островов…

Укрытые мутным пластом гнилой воды, они, тем не менее, сохранили свою первозданную белизну, все — кроме двух. Ближайший к берегу, безукоризненный прямоугольник, был, несомненно, обтесанным основанием небольшого островка, и причудливые узоры охры и киновари на нем, скорее всего, объяснялись буйством мелководных кораллов; но вот последний, струящий из глубины чистый золотой свет, казался осколком солнца, и разгадать его происхождение было невозможно.