Кэрол Берг - Возрождение

– Поэтому я должен был забрать силу у мадонея и умереть с ней. Твоя клятва была моей единственной надеждой.

А единственным способом убедить тебя было забрать с собой Эвана и позволить Элинор и Блезу стать свидетелями перемен, произошедших во мне. Благодаря Каспариану нашлось другое решение. Видите ли, у меня сохранилось достаточно воспоминаний о моей настоящей жизни и достаточно разума, чтобы понять, – я не хочу жизни без чувств. В таком существовании нет смысла. Против ожиданий Керована, я вовсе не хотел убивать людей. Я пообещал вернуть его имя, если он заберет то, что дал мне, и умрет вместе с ним… – Мой рассказ завершился, когда последний солнечный луч ушел с небосклона.

– И у тебя не осталось… о боги, Сейонн, у тебя нет мелидды!

– Ни капли. – Я попытался улыбнуться. – И на этот раз, кажется, навсегда. Хотя кто знает. – Эту потерю можно перенести. Я много лет прожил без силы. Меня расстраивало только то, что я никогда не смогу показать своему сыну, как добывать огонь пальцами, не смогу летать вместе с ним, чтобы подхватить, если он начнет падать. – Благодарен тебе за сочувствие, но не стоит волноваться. Мой отец прекрасно жил без мелидды. Я не собираюсь до конца своих дней оплакивать потерю дара, который большинству людей и не снился.

– Вроде потерянной Империи? Я усмехнулся:

– Но ты же не гниешь в джунглях Трида.

– Точно. – Он вздохнул и скорчил рожу, хотя беспокойство за меня все еще отражалось на его лице.

Был только один способ отвлечь его от переживаний. Я уже и так много рассказал ему, можно рассказать и кое-что еще.

– Раз уж ты и так стал вместилищем моих сокровенных тайн, я поведаю тебе еще одну.

– Какую?

– Прошлым вечером я гулял с женщиной. Просто гулял и разговаривал, ничего больше. Но год назад ты заставил меня пообещать рассказать тебе, когда придет великий день.

Александр изумленно уставился на меня, потом захохотал, хлопая себя по бокам руками.

– Что тут такого удивительного, – спросил я, несколько смущенный его бурным весельем.

– Да будет благословен Атос, – произнес он, наконец немного успокаиваясь. – Неужели она сумела заставить тебя перевести взгляд с ребенка на нее? Боги, неужели ты и его взял с собой, когда пошел с ней гулять?

– За ним присматривал Блез, – ответил я, размышляя, удивился бы Александр так же сильно, если бы я сообщил ему об очередной угрозе миру. – А что значит «заставить перевести взгляд на нее»? Она очень долго терпеть меня не могла.

Мы проговорили до полуночи. Александр отправил своих встревоженных охранников с сообщением для жены и помощников, что дела подождут до рассвета. Наконец, когда луна залила пустыню серебристым светом, наш разговор завершился. Прекрасно осознавая, что отпущенное нам время давно прошло, мы поднялись. Я глядел с дюны, как он вскочил на коня и помчался в свое королевство. Один раз он оглянулся и поднял руку:

– Выздоравливай, мой хранитель, и будь счастлив. Я тоже закричал ему в ответ:

– Будь мудрым, мой король, и великодушным!

Не прошло и недели, как мы с Элинор и Эваном отправились в Эззарию. Блез проводил нас до границы, до каменистых холмов, за которыми начинались горы, спускающиеся к пологим зеленым холмам, заросшим лесами. Он мог бы так же быстро довести нас до нужного места, до безымянного поселения, где жила моя мать, Ткачиха, и мой отец, земледелец, которые научили меня жить. Но я не хотел пропустить ни одного мига возвращения, я показывал Элинор и Эвану каждую знакомую мне скалу, каждое дерево. Мы ехали целую неделю, и никогда еще я не знал дней, наполненных таким покоем и светом.

Была уже середина лета. Я сидел в одиночестве у питаемого горячими ключами пруда в лесах Эззарии. Пруд, в котором отражались звезды, очень походил на такой же пруд в Дэл-Эззаре, где когда-то давно мой старый учитель помог мне вернуть мелидду, которая, как я считал, была утрачена для меня за годы рабства навсегда. Сегодня я снова шагнул в обжигающую воду, умоляя свои чувства потерпеть немного, позволить мне задержаться в воде, прекрасный первый урок для подготовки к настоящему волшебству. И в пятидесятый раз у меня ничего не получилось. Но я убеждал себя, что сегодня поражение было не таким явным, как в предыдущие сорок девять раз. Вера связывает чувства с силой, учил меня Галадон. Значит, я должен верить, что в один прекрасный день щедрый ливень оросит иссушенные земли моей души и снова оживит часть меня. Завтра я вернусь и снова войду в воду. Или, может быть, послезавтра.