Надежда Нелидова: Мачо

Девушка, принимавшая заказы на междугородной телефонной станции, запомнила эту маленькую женщину в дорогой шубке, хрупкую, как статуэтка. Она была без головного убора, хотя еще стояли морозы. В пышных черных, сложно и небрежно причесанных волосах бриллиантовой крошкой блестели и дрожали капли растаявшего снега.

Лицо у нее было такое ухоженное, что казалось светящимся изнутри. В маленьких ушках покачивались сережки с невидными, прозрачными, как стекло, камешками. Но девушка, сидящая на заказах, знала, что эти камешки называются бриллиантами и стоят больше ее годовой зарплаты. После работы она иногда забегала в ювелирный магазин напротив и простаивала у прилавков, по очереди мысленно примеряя на себя сверкающие драгоценности с черного бархата под стеклом и привлекая суровые взгляды охранника.

Девушка на заказах не так давно занимала это место и не устала в свободное время разгадывать и сочинять разное про абонентов. Теперь ей думалось, что маленькая изящная женщина непременно запросит что-нибудь такое: Варшаву, Париж, или Сан-Франциско… Выдумка ей понравилась.

Женщина в шубке заказала уральский со смешным неразборчивым названием. Когда по микрофону объявили, споткнувшись на названии, поселок, она быстро пробежала, стуча каблуками, душисто опахивая сидящих полами шубки.

Женщину звали Елена Андреевна. Родилась и выросла она в том самом уральском поселке со смешным названием. Когда Леночка долго не засыпала, мама, не зная других историй, рассказывала одну и ту же, про день дочкиных крестин, очень похожую на сказку про принцессу и фей.

У матери Елены Андреевны было семь сестер, и все были пристроены в приличные места: кто в общепите, кто в торговле, кто на складе. Только младшая, рыжая Эмма, была позор семьи: непонятно на что, где и с кем жила. Съехавшиеся на крестины племянницы сестры не поскупились на богатые подарки: кроватку с тюлевым пологом, платьица в кружавчиках, пупсиков, мягкие игрушки, кукольную посудку, погремушки…

И тощая, как кошка, Эмма, которую никто вообще-то не звал, потому что даже точного адреса ее не знали, тоже приволоклась. Развернула газетный сверток, вынула маленькое бело-розовое махровое полотенчико. Конечно, барахло, мade in China, после первой же стирки расползется, полиняет, а все равно молодец. Полотенце было сплошь вышито иероглифами. Эмма у всех путалась под ногами, объясняя смысл надписи: дескать, если новорожденную утереть этим полотенцем, она станет писаной красавицей с личиком белым, как снег, щечками румяными, как заря. Но Эмма очень скоро вышла из строя, перебрав крепленого, и прикорнула на диване. Тем не менее, новорожденную уже без ее участия торжественно умыли и, несмотря на протесты и крики малышки, крепко, с ритуальными приговорами утерли полотенцем.

Дешевый подарок Эммы, как и следовало ожидать, быстро потеряло товарный вид. Им стали подтирать Леночкину попку, а вскоре и вовсе то ли разрезали на подгузники, то ли пустили на тряпки. А Эмма лет через пять вообще исчезла, говорили, уехала с очередным усатым ухажером, торговцем виноградом, куда-то в дикую горную республику, и больше не появлялась. Для порядка объявляли во всесоюзный розыск, да куда там. Кошка, она и есть кошка.

«Зато ты у нас теперь самая беленькая, самая славная девочка», – говорила мама, и это была правда. Леночка улыбалась, крепко закрывала глазки и не просыпалась до самого утра.

Мать Леночки работала закройщицей в районном быткомбинате. Не лишенная приятных внешних данных, в молодости она мечтала уехать в Москву и стать манекенщицей. Но, родив, остепенилась и посвятила себя целиком воспитанию ребенка. Она не читала педагогических книг и не слушала педагогических передач по радио. Просто она как умела готовила Леночку к семейной жизни.

Пока Леночкины одноклассницы, хорошистки и отличницы, грызли гранит науки, изучали виды и подвиды парнокопытных, зубрили спряжения и вычисляли интегралы, безжалостно снова и снова заставляя жюри на олимпиадах восхищаться их вундеркиндовскими способностями, серенькая троечница Леночка потихоньку училась вязать свитерочки и салфеточки, печь тающие во рту «муравейники» и «полосатики», танцевать в районном ДК бальные танцы и петь под гитару слабеньким, но приятным голоском.

Когда умницы-разумницы одноклассницы, получив под туш и аплодисменты свои медали и красные аттестаты, через полчаса на танцах подпирали сутулыми лопатками стены, Леночка со своими смоляными кудряшками, в миленьком, пошитом ею самой платьице, была просто нарасхват.