Надежда Нелидова - Мачо

Елена Андреевна знала, какие слова должны были заполнить паузу. Она сидела помертвевшая – это была гибель для нее. Возвращаться к нищей матери в захолустный городок? Распрощаться с роскошной столичной жизнью, с косметичкой и портнихой, с тем, без чего она уже жить не могла: без постоянного, с утра до вечера, ухода за собой, без восхищенных, провожавших ее, недосягаемую за стеклом низкой блестящей машине, мужских взглядов? Боже, лучше смерть!

В спальне она зарыдала, ничком повалившись в подушки, вцепившись ногтями в пышные волосы. Теперь она лихорадочно соображала, полагается ли на этот случай какое-нибудь пособие, и горько сожалела, что, по совету балерины, не обзавелась знакомым адвокатом, не заключила брачный контракт. Но у нее еще оставалась надежда, что муж отойдет от гнева, одумается. Из-за такого пустяка разводиться, его за это на службе по головке не погладят.

Второй мыслью было: немедленно телеграфировать матери, умолять приехать, она поддержит. Но не сама ли Елена Андреевна не только отучила мать от ее восторженной мечты поселиться у дочки в столице, но и деликатно, постепенно дала понять, что ее гостеванье здесь нежелательно.

Оставалось одно: ждать.

Муж вместе с девочкой и домработницей временно поселился у сестры, одинокой пожилой женщины, перевез только личные вещи, детское белье, игрушки.

Скоро он позвонил, и они поговорили уже спокойно. Официального развода не будет, сказал он, по крайней мере до его выхода на пенсию. Но и жить по-прежнему в одних стенах с нею он считает невозможным. Денежную помощь по мере сил будет оказывать, но пусть Елена Андреевна начинает подыскивать потихоньку работу – вероятно, тогда дикие от безделья фантазии не полезут ей в голову.

Елена Андреевна, быстренько сориентировавшись, в свою очередь заявила, что хотя она была оскорблена напрасно (она выждала паузу; но на том конце провода молчали), она согласна не поднимать шум в высоких кабинетах при одном условии: на размен пятикомнатной квартиры она не пойдет никогда в жизни. Пусть муж сам рассудит: равных их квартире по планировке, по расположению дома в Москве раз-два и обчелся.

Скоро она совершенно успокоилась, узнав от знакомой подполковницы, что муж отделывает под жилой дом дачу в Мытищах.

А ровно через две недели Елена Андреевна получила деньги от мужа и возликовала: он переслал ровно треть зарплаты!

Но не могла же она убирать безраздельно отныне ей принадлежавшие пять комнат! Елена Андреевна переборола злость (из-за этой вредной доносчицы-старушонки заварилась каша) и позвонила Лидии Михайловне. Сначала строптивое дрянцо категорически отказало ей в просьбе и даже бросило трубку. Но через день все же она приехала, открыла дверь своим ключом и молча привычно и быстро произвела уборку.

Наверняка, муж заставил ее. И Елена Андреевна возликовала вторично: ну конечно, он одумается, вернется. Ютиться втроем в развалюхе, на урезанной зарплате… И потом ночные воспоминания о ее соблазнительно-покорном ослепительном теле сведут его с ума.

Наиболее досадным неудобством было то, что она совершенно не умела распорядиться деньгами, в этом вопросе была беспомощнее ребенка. Уроки экономии, в свое время преподанные матерью, давно выветрились из памяти, от хозяйственных забот ее освободили муж и Лидия Михайловна. Денег не хватало, и это было ужасно неприятно. Вероятно, поэтому в последнее время косметички Людочки все чаще не оказывалось дома, а пьяненькая Зоя в десятый раз лезла с поцелуями и божилась, что через неделю платье точно будет готово к примерке.

Однажды ей даже пришла в голову мысль: самой подать на развод и вторично выйти замуж, сделав еще более блестящую партию. Пусть ее избранником станет артист, писатель, еще лучше состоятельный иностранец. Но вспомнила, что она является не выездной как супруга военного чина – даже здесь муж сумел насолить ей. И потом новое замужество – это новые хлопоты. А новые хлопоты – новые морщины.

Волей-неволей пришлось Елене Андреевне подыскивать работу.

Окончить бухгалтерские курсы, устроиться куда-нибудь в учреждение, где в тесном кабинетике (да привыкшая к свежему воздуху Елена Андреевна сразу в обморок упадет!) шуршать пыльными бумажками, слушать, как хвастаются друг перед дружкой убогими двухсотрублевыми кофточками и духами-суррогатами, сплетничают, и пьют суррогатный чай десяток ученых московских дам – одна умнее, начитаннее и безобразнее другой – это было не для Елены Андреевны. Они будут злобно завидовать ее нарядам, туфлям, ее косметике, ее ослепительной коже, а за глаза станут называть «тупицей» и «генеральшей»… Ну, нет.