Галина Грановская - Очки Гудвина

Всё-таки она упала. В поле зрения в странном ракурсе – снизу – мелькнуло удивлённое лицо официантки в кокетливом белом кокошнике и прозвучал вопрос: «Да откуда она здесь?». Стук и звон падающей посуды. Хватая и увлекая за собой и стул и тяжёлую скатерть, медленно оседая, Людмила Павловна попыталась вытолкнуть из себя, выкрикнуть то, что кипело где-то глубоко внутри. Надо успеть, надо сказать, объяснить…

– Что за чушь эта тётка несёт! И откуда знает, как меня зовут? Она что, твоя знакомая? – удивился мужской голос.

– Моя? Знакомая?! Да я её первый раз вижу! – беспомощно вознегодовал женский.

– Похоже, она и меня знает, – вклинился второй женский голос.

– Ты только послушай, как она меня! – возмутился мужской.

– Вот видишь, эта тётка ко всем цепляется! Напилась и цепляется… А я её действительно не знаю, правда, не знаю! – обиженно оправдывался первый женский голос. Её голос…

– Да не слушайте вы эту пьянчужку! Сидела рядом, слышала наш разговор, вот и знает наши имена, – облегчённо засмеялся второй женский.

Объяснить, откуда ей известны имена, Людмила Павловна уже не успела – кто-товстал между ними, кто-тозакрыл столик с молодыми, а потом, не сразу, а через какое–то время, послышался голос официанта, удовлетворённо пробормотавшего у самого её уха:

– А бабуля всё–таки наклюкалась!

Это было последнее, что она услышала, прежде чем свет окончательно померк, и она соскользнула в тёмные воды беспамятства.

– Здравствуйте, Людмила Павловна.

Уже миновав лавочку под кустами сирени, с опозданием она поняла, что это было сказано ей.

– Ишь, ты, гордая какая, не отвечает! – услышала уже за спиной.

– Тише ты! Не в себе она. Мужа недавно похоронила. Прямо как тень эти дни ходит.

Это про неё. Баба Вера, cоседка с первого этажа c одной из своих многочисленных подруг.

– Помер? – изумилась последняя. – А я и не знала. Да ей радоваться надо, что освободил. Такой кровопийца был, прости Господи, за такие слова о покойнике! И пил и бил и гулял.

– Тем не менее, всю жизнь вместе, – вздохнула баба Вера. – Не фунт изюма. Раз не бросила, не ушла, значит, любила.

Людмила Павловна медленно поднималась по лестнице.

Любила? Первое время очень любила. Красивый был и умный. Таких всегда любят. У таких всегда много друзей.

Долго прощала и верила, что в один прекрасный день всё вдруг изменится.

Не менялось. Точнее, менялось, но не в лучшую сторону.

А она всё верила и всё ждала.

Она ждала его уже два часа, нервничая, что опоздает на автобус. И вот он явился. Ясное дело, навеселе. Заглянул в комнату, где она сидела, уже в плаще, на диване, бодро крикнул «Привет!» и громко протопал на кухню. Похоже, в хорошем настроении. Она, сдерживая гнев, поднялась и пошла следом. Он уже достал бутылку из холодильника и насмешливо, с легким вызовом посмотрел на жену. Ну, и что нового ты мне скажешь на этот раз?

– Может быть, сейчас не стоит? – Она кивнула на бутылку, стараясь держать себя в руках, хотя это было нелегко. – Ты же знаешь, что у отца день рождения. К вечеру надо быть в Соколовке.

– Ну и поедем, что нам мешает? – Он наполнил маленький стаканчик. – Всегда принимаю такие приглашения.

Куда он успел заглянуть после лекций? В таком вот благодушном настроении он обычно пребывал, приняв пару бокалов вина. Ну, а дальше всё шло по накатанному сценарию.

– Мог бы воздержаться перед поездкой.

Словно не слыша, он поднес стаканчик к губам. Выпил. На мгновение прикрыл глаза, словно прислушиваясь к себе, потом встряхнулся.

– А я, что, пьян?

– Если пока и не пьян, то теперь будешь.

Прижёг её быстрым острым взглядом.

– Если ты так стесняешься меня, почему не поехала одна? Я могу и не ехать.

– Вот и оставайся, – враждебно сказала она. – Лучше сидеть там одной, чем с таким… с таким…

– Алкоголиком?

– Ну, если ты сам это осознаешь…

Всё также стоя у холодильника, он снова налил, теперь уже демонстративно, выпил и лишь после этого ответил.

– Останусь с удовольствием. Восстановлю силы.

– Перетрудился!

Он встряхнул бутылку, приподнял, посмотрел, сколько осталось. Потом взглянул на неё красными злыми глазами.

– Да мне за вредность нужно платить. За то, что живу с тобой. Такие, как ты, сосут энергию, не давая ничего взамен. Твоё присутствие рядом не вдохновляет, поскольку ты сама серость. С тобой даже и поговорить не о чем. Ты не понимаешь элементарных вещей.

– Одну вещь я понимаю очень хорошо – ты спиваешься и отравляешь жизнь и себе и мне! – закричала она, теряя терпение. – Тебя вот–вот выгонят из института! Ты действительно стал, стал… алкашом!