Юрий Филиппов - Насмешка любви

Натали он нашёл в затенённой спальне – в компании двух обнажённых здоровяков, которые в поте лица трудились над ней, во всю орудуя своими предметами любви. И столько страсти было в издаваемых ею звуках, что Джон на мгновение оторопел. И тут же, увидев на прикроватном столике толстую пачку банкнот, всё понял – так вот, каков ныне её рейтинг, как ведущей TV, и какова цена её услугам! Почти как у Верки Сердючки, который или которая, как хотите, поговаривали знатоки, «снимает» на корпоративных вечеринках по сорок тысяч баксов. Но здесь в его доме была, похоже, корпоративная случка. Джон был не то чтобы в шоке, он был раздавлен.

–Ты кто? – спросил Джона, не прерывая своего отнюдь не христианского священнодействия, один из здоровяков.

– Это мой жених, – оглянувшись, промурлыкала Натали, ни на секунду не выпуская из своих цепких объятий здоровяков. – Потом, Джон… Потом я объясню тебе всё, Джон. Потом..

– Жених?!.. Ну что ж, жених, присоединяйся, – рассмеялся второй здоровяк.

– Тут на всех хватит, – откликнулся первый. – Заодно и выпьем… за восходящую… суперзвезду… телеэкрана. Скоро… ты, приятель, будешь… сказочно… богат – как Бил Гейтс!.. Такую бабу приручил!.. О-о-о!.. Как хорошо, чёрт меня побери!

Джон повернулся и вышел. В нём всё бушевало от ярости. «Какие там объяснения? И что ещё можно ждать от проститутки! Неужели собирается оправдываться производственной необходимостью?»

Да и разве можно было возместить то, что он только что потерял.

На лестнице Джон встретил Мальвину.

– С Рождеством Христовым, сынок! – сказала она и, посмотрев Джону в лицо, казалось, всё поняла.

– И тебя тоже, мать.

– Послушай меня внимательно, сынок, – взяла она Джона за руку, – я давно хотела поговорить с тобой. Во имя твоих родителей, Царство им Небесное. Послушай старую ведьму, которой скоро идти к Господу на покаяние, и которая в своё время осчастливила не один десяток юнцов, наставляя их на Путь Истинный. Не женись. Не порть свою карму. Рождение ребенка – это далеко ещё не повод для свадьбы. Есть другие – более важные ценности. И пусть хранит тебя, и детей твоих Господь! Аминь.

И перекрестив Джона, Мальвина по-старушечьи неловко стала спускаться по лестнице.

«И то – правда. Не стоит портить,» – подумал Джон, хотя в душе всё ещё саднило от только что перенесённого унижения.

Он вышел на улицу, вздохнул полной грудью морозный воздух и, стоя среди суетящейся предпраздничной толпы, долго смотрел вверх, словно пытался разглядеть там, в вышине, среди сверкающей россыпи звёзд того, кто сотворил всё это безобразие.

Одиночество

Старик умирал. Он грелся у огня разведённого им костра.

Тело уже давно мало слушалось его, жил только дух. А рядом теплилась другая жизнь. Маленький мохнатенький комочек залез вначале ему под мышку, потом, поурчав, полизал шершавым языком лицо – тщательно, сантиметр за сантиметром, и наконец, усевшись на плече, уставился на огонь. Но лишь на минуту.

Движения зверька были легки и порывисты. И старик позавидовал ему. Таким был он сам в молодости. Лёгкий, динамичный, сильный. А вот теперь впереди у него была только смерть.

Лёгкое ли это дело умирать, когда позади целая жизнь. Она как мираж возникла и растворилась, оставив лишь багаж воспоминаний. Синема – да и только, даже не сериал – о мальчишке, который никому не хотел зла, а только стоял у крана, из которого текла вода, и смотрел. Он только то и сделал, что повернул вентиль так – как приказала ему жизнь.

Котёнок пищал. Эти звуки нельзя было назвать мяуканьем. Их было всего два – «м» и «я», что означало: «Хочу есть». А есть у старика было нечего, потому что жизнь ушла и унесла всё с собой куда-то, к кому-то – туда, где есть молодость, есть силы, удача, есть смысл и есть радость. А радость бывает всегда там, где есть надежда.

Надежды у старика не было. Какая там надежда, если рядом только котёнок.

Огонь потух: пламя присело и залегло, ушло и тепло, которое, как и котёнок, лизало ему лицо. Старик еле-еле поднялся, с трудом дотянулся до кострища, бросил в него щепу. Подождал, когда огонёк затеплиться, и добавил сухой травы. Затем опять бросил щепу. Как хорошо! Тепло! Но надолго ли? «Пока есть силы» – подумал он.

Котёнок сидел рядом и смотрел на огонь…

А что там впереди? Одно только «мя» да долгая серая зима. Без хлеба и тепла. Только «мя» и зима, потому что нет силы, нет чувств, нет надежды и нет любви. И никого рядом. Какая там любовь, если нет рядом никого – только пушистый этот малыш и старик.