Натиг Расулзаде: Ночная прогулка

— Нет, нет, не готов! Я даже не понимаю, что происходит… все будто не настоящее, будто во сне… Будто не со мной происходит… Вы на самом деле хотите убить меня, выстрелить в меня?!

— Разумеется. И хватит болтать! Мне, кажется, вы слишком разговорились.

— Ну и что, мне тоже хочется поговорить… перед смертью.

— Перед смертью не наговоришься. Хорошо, выкладывайте побыстрее, что хотели.

— Спросить хотел: а как же Бог? Бога вы не боитесь? Ладно, могу понять — не боитесь последствий в обществе, в среде людей, за такого, как я вряд ли люди потребуют с вас ответа… А как же Бог? Он накажет вас за невинно убитого…

— Вот с Ним я и собираюсь серьезно поговорить после содеянного. До этого, как ни старался посоветоваться — Он молчал. Теперь я думаю, когда я перешагну через такой серьезный порог, как убийство, Он должен говорить со мной, должен пожалеть меня и понять… Ведь Он прощает виновных, до сих пор я был относительно невиновен, вот он и не считал нужным отвечать мне, на свете миллиарды людей в моем положение, всем не ответишь по мелочам, и Он прав, что молчал, а теперь… Впрочем, это слишком большая тема, слишком серьезная, вам не понять, и развивать эту тему сейчас и здесь я не намерен…

— А вы не бойтесь, развивайте. Времени до рассвета еще много. Обычно казнят на рассвете, разве не так, господин палач?

— Нет, все-таки, думаю, вы не очень серьезно относитесь к происходящему. Вы должны проникнуться мыслью, что вот сейчас, вот через минуту умрете, вас не станет, перестанете существовать. Я хочу видеть настоящую реакцию смертника, а не клоунаду. Ну, как, поняли? Готовы?

— Нет, не готов.

— Впрочем, что я спрашиваю, к этому никогда нельзя быть готовым. Эй! Эй! Что вы де!.. Ой! Хэк! Вы разбили мне нос, сволочь! Отдай пистолет! Руку, руку сломаешь, гаденыш!

— Ну, как видите, господин писатель, роли поменялись, и судьба отвернулась от вас, а точнее — повернулась к вам задом, так что, можете поцеловать свою судьбу в зад, пока живы. А вы как думали: я, по-вашему, должен был, как баран подставиться под ствол? Что же вы, старик, на самом деле думали, что можете убить меня, что я вот так запросто дамся убить себя старому человеку, который и пистолета нормально не может держать в руках? Вы может, и научились драться в молодости, но как видно, давно разучились. А я не зря срок мотал, там у нас нередко происходили драки. А пистолет теперь у меня. Я, наверное, много говорю, да? Это от радости, что встретил наконец-то умного человека, с кем интересно поговорить. Ну, что ж, вы готовы умереть? Впрочем, вы совершенно правы, к этому нельзя быть готовым. Станьте чуть левее, чтобы сразу упасть в этот пруд, или как его там, кровавый, прибавите в нем своей крови…

— Эй, эй, подумайте, что вы делаете! Ведь вас схватят, арестуют и снова отправят в тюрьму, откуда вы только что вышли! Одумайтесь!

— Вряд ли меня отыщут… Кстати, вытащите свой бумажник. Я в ресторане заметил, когда вы расплачивались, в нем полно денег. Они вам больше не понадобятся, а мне еще предстоит купить билет на поезд и уехать куда-нибудь подальше отсюда, где меня не найдут. А если даже найдут, меня просто вернут на зону, но вернусь я туда уже авторитетом, за убийство — почет и уважение среди мазуриков. А смертную казнь у нас в стране, как вам известно, давно уже отменили, так что, в худшем случае — поживу в тюряге. Кстати, спасибо за ужин, было очень вкусно. Бросайте бумажник на землю, я подберу, вот так, благодарю вас… сударь. Как я много говорю, однако, пора кончать, не то еще кто-нибудь припрется сюда среди ночи по ошибке, придется и безвинного убивать…Теперь ваш писательский опыт обогатится небывалым ни у одного писателя событием — вы умрете, но описывать уже это событие вам не придется. Может мне попробовать, у меня за плечами тоже немало интересного, в основном — криминального, а если еще сяду, то и времени будет хоть отбавляй, пиши — не хочу! Как вы считаете?

— Я-я-а сч-ч-итаю, ч-что вам не следует стрелять. Не надо!

— Что это вы заикаться начали, волнуетесь? Ну, правильно, вы ведь стоите перед вратами вечности. Ай-яй-яй! Оп-пять вы за свое! Я же сказал — нельзя д-д-драться в вашем возрасте, это нелепо, нел-леп-по, от-тд-дайте, от-т-т-д-дайте, вам гов-ворю! Отцепитесь от моего горла! Ай! Что вы наделали!? Кровь! Кровь хлещет. Вы попали в меня, ранили! Я ум-мираю, а-а-а!

— Умирай, умирай, хэк, хэк, фу-у-у! Нелегко же это у меня получилось, черт! А ведь он чуть не убил меня, в самом деле! Вот была бы потеха! Но слава богу, все пошло по намеченному сценарию, все пошло как надо… Однако, почему труп не тонет? Выстрелю еще раз. Так! Черт, у него же остался мой бумажник! Вот досада! А в нем деньги, мой старый писательский членский билет… Может?.. Нет, сейчас уже не достанешь, пошел на дно. Теперь все это надо хорошенько продумать и прочувствовать. Прощайте, сударь, верно рано вас выпустили из тюрьмы, что ж, судьба… Но вы мне очень помогли, есть о чем подумать.