Геннадий Марченко: Интервью [СИ]

— Поверьте, я не питаю к вам никакой антипатии, — проговорил Зоткин, возвращая ее голову в исходное положение. — Просто, когда я вас увидел, то в первый миг обомлел. Подумал, моя Таня восстала из мертвых. Потом присмотрелся… Нет, цвет глаз у Тани был другой, и родинка над губой отсутствовала. Да и манера разговаривать у вас несколько иная, хоть в чем-то и похожая. Так что решение закончить композицию созрело не сразу. Но все же я не смог удержаться…

На какое-то мгновение в его глазах блеснули слезы. Но это было всего лишь мгновение. В следующую секунду перед ней вновь стоял равнодушный, знающий свое дело потрошитель.

— Надеюсь, вы не держите на меня зла. А за то, что вы почувствуете всю прелесть метаморфозы своего тела — вообще должны меня благодарить. Хотел бы я, чтобы надо мной кто-нибудь со временем так поработал… Впрочем, что с вами говорить; вы все-равно уже ничего не скажете — яд африканских колдунов надежно парализовал вас.

Он ловко распорол на ней одежду специальными ножницами, и вскоре Ольга почувствовала, что лежит на столе полностью обнаженная. Слезы отчаяния затуманили ее взгляд, однако таксидермист заметил это, и со словами: "Ну, ну, вот этого совершенно не нужно делать", — вытер ей глаза ватным тампоном. Господи Боже ты мой, даже выплакаться она не может! Ольга жалела теперь только о том, что не теряет сознания, чтобы не видеть всего этого кошмара. А спустя минуту перед ее взором возникли пальцы таксидермиста, в которых были зажаты какие-то шарики.

— А вот, сударыня, и ваши будущие глазки. Симпатичные, верно? Такие же зелено-голубые, какие были у моей Танюши. У меня, скажу по секрету, есть знакомый офтальмолог, и он помогает мне с материалом. Думает, я эти стеклянные глаза вставляю животным… Впрочем, он не ошибается, это только второй раз, когда материал используется немного не по назначению. Или, наоборот, по назначению… Ладно, что-то я заболтался. Пора приступать к делу.

Стеклянные глаза со стуком упали на стоявший рядом столик с инструментарием, и в следующее мгновение в руках Зоткина оказался холодно блеснувший ланцет. Словно в замедленной киносъемке, нож плавно взмыл над лицом Ольги, и острая боль, сопровождаемая отвратительным хрустом, начавшись у горла, прорезала ее до самого паха. Однако прежде чем навсегда потерять сознание, она посмотрела в лицо своему палачу, и из последних сил разомкнув слипшиеся губы, хрипло прошептала:

— Я отомщу…

— Значит, вы утверждаете, что журналистка пробыла у вас не больше часа, после чего отправилась на пригородную электричку…

— Совершенно верно, товарищ старший лейтенант. Уж так она боялась опоздать на станцию, к приходу поезда… Я ей даже предлагал заночевать, а она ни в какую. Ну, я же не буду силком человека удерживать, правильно? Напоил ее чайком на дорожку — и до свидания. Погодите, я и вас чаем угощу. Он у меня особенный, вовек не забудете…

Не слушая возражений якобы уже пившего недавно чай участкового милиционера, таксидермист рванулся на кухню, на ходу прикидывая, сколько нужно будет насыпать яду в чашку гостю. Пожалуй, побольше, чем журналистке, он все же килограмм на тридцать потяжелее. Служака тоже умрет медленно, насладившись началом процедуры превращения в бессмертную куклу. А затем он займет достойное место в его коллекции. Под лейтенантской формой угадывалось тренированное тело, так что он вполне мог послужить для образа славянского Самсона, разрывающего пасть волку. Правда, на самом деле мифический Самсон был с куда более буйной шевелюрой, да и пасть рвал он не волку, а льву. Но куда ж от нашей скудности деваться?

Когда Зоткин вернулся в комнату с двумя дымящимися чашками чая, участковый старательно что-то записывал на листке бумаги, от напряжения высунув кончик языка.

— Вот, отведайте чайку. И мед первосортный, настоящий, не то что на базарах, где сахарный сироп продают. Можете с сушками вприкуску, свежие, ванильные…

— Хм, — отложил ручку в сторону старший лейтенант, — и впрямь, пахнет очень даже ничего.

Он протянул руку к чашке, как вдруг запиликал висевший у него на ремне сотовый телефон.

— Але, говорите… Понял, товарищ капитан!.. Хорошо, уже выезжаю. Вы уж извините, — это уже Зоткину, — но начальство срочно вызывает. Жаль, чайку не удалось отведать. Да вы не переживайте, а то прямо аж в лице переменились. Я еще к вам специально заеду как-нибудь, больно чай у вас ароматный. Вы мне только вот здесь, под показаниями распишитесь…