Михаил Сегал - Рассказы

Вспомните ситуацию девятнадцатого и двадцатого годов. Вседозволенность и развращенность достигли апогея, Россия, как сто лет до этого, стояла на пороге гражданской войны. Количество преступников впервые за долгий период превысило количество НЛ [16] НЛ — Нормальные Люди. .

И только благодаря принятию УУСРЗ правительству удалось нанести знаменитый УУП [17] УУП — Упреждающий Удар по Преступности. двадцатого года и предотвратить войну. Сразу после принятия закона, примерно в течение месяца, по статье о ЗННТЖГ были расстреляны самые опасные преступники, и в основном, конечно, по НОНТЧ.

За неполный год преступления в России прекратились. Люди, склонные к взяточничеству, сами ушли с государственной службы, налоги стали использоваться по назначению. Я это видел даже здесь, в Колыче. Построили новую художественную школу, покрасили палисадники, дорога в область стала широкой и ровной. Я тогда был еще молодой, не читал Охтовского и, может быть, не понимал фундаментально, в какой исторический момент мне посчастливилось родиться. Но, конечно, чувствовал все интуитивно. Возрождение страны происходило стремительно, и мне очень хотелось быть ей полезным.

В том, что случилось, я не исключаю, большую роль сыграл ЧФ [18] ЧФ — Человеческий Фактор. . Мой личный. Это был первый день на новой должности в ФСОЗОПе. То есть назначили меня раньше, но тут же отпустили в отпуск с семьей. А вот когда я вернулся, все и произошло. В первый день. Еще раз говорю, я официально штатский, моего звания не знает даже жена, а если честно — не знаю я сам. Знаю, что оно есть, и этого достаточно. Ведь если сотрудник в курсе своего или чужого звания, у него есть повод к нездоровым амбициям, например: желать повышения или завидовать вышестоящему коллеге. Когда же ты не в курсе, мозг свободен для продуктивной работы, полезной обществу. Если повышают, приятен сам факт повышения, все равно ты не знаешь — как высоко. Это помогает не успокаиваться на достигнутом. Так или иначе, я хожу все время в штатском, привык: последние три года курировал Колычский рок-клуб.

Видимо, сработал эффект того, что я еще весь был в делах клуба и предстоящего открытия фестиваля на холме Единства. Я просил дать мне нормально провести фестиваль, а потом уже переходить на новую работу, но так по-идиотски наслоилось, что фестиваль и казнь оказались назначены на один день, а менять день казни нельзя по закону о Своевременности и Неотвратимости Наказаний от 17.06.2020. ФСОЗОП и ОПНРПП друг с другом почти не контактируют, планы не сверяют. И естественно, я был единственный Исполнитель из ФСОЗОПа по нашему округу, кто должен был все контролировать.

Стояло утро первого апреля, но год выдался теплый, так что уже повсюду зеленела трава. Ночью, как положено, в 02.00 я перевел часы. Приятно было, что наступает весна, и хоть жалко, что спать на час меньше, положительные факторы перевешивали. Я упал обратно в кровать и обнял жену.

Проснулся совсем рано, до будильника. Полежал. В окошко лезли лучи, было тихо, первое апреля пришлось на воскресенье. Как в детско-юношеском возрасте, так и не получилось определить, чем пахнет весна, кроме самой весны. Запах просто был и рождал легкомысленные, слабопонятные желания. Хотелось то ли влюбиться, то ли костер пожечь.

Мы выехали из города на синем ФСОЗОПовском микроавтобусе, лихо взлетели на подъеме у холма Единства. Когда говорю «мы», то имею в виду себя и водителя: так-то я сидел в салоне один. Слегка дремал, уткнувшись в собранную занавеску. Иногда открывал глаза и видел красоту нашей Великой России: лес, реку в низине, голубое небо. Даже старые коровники колхоза им. Охтовского казались не просто частью пейзажа, а именно частью природы: так прекрасно было утро, так много было в нем Бога, нельзя было отличить живое от неживого.

Приехали, прошли все контроли. Не скрою, было лестно, что сотрудники тюрьмы относились ко мне с уважением и делали все быстро. На старое ОПНРППовское удостоверение так бы не реагировали. Прошли двор и узкие коридоры, настолько узкие, что в некоторых местах нужно было слегка поворачиваться боком. Вошли в камеру.

Я до этого лично не видел приговоренных, а тем более — в день приведения в исполнение. Боялся неадекватной реакции: истерики или еще чего-то. Но Узник оказался вполне вменяемым. Молодой, невысокий, вроде моих студентов или ребят из рок-клуба.

Встал, выпрямился, цепь на его шее натянулась. Я старался побороть волнение и казаться бывалым «исполнителем».