Кристина Губина - И это пройдёт

В небе начинали сгущаться тучи, поднялся ветер, но от этого двор стал еще привлекательнее.

Мы придумали игру на перилах, назвали ее «Домик». А еще придумали веселую считалочку: «В первый раз прощается, второй раз – запрещается, а на третий раз не пропустим вас!».

Не знаю, как долго мы скакали по этим перилам, но через какое-то время во двор вернулась Таня.

– Мы завтра пойдем в школу, а после уроков я убью тебя на заднем дворе, – с ухмылкой сказала мне Килька.

– Если ты сейчас же не отойдешь от нас, тебе завтрашнего дня не дождаться, – ответила ей я, сделав вид, что меня совсем не напугали ее слова.

Она снова ухмыльнулась, но отошла в другой конец улицы, а я вдруг вспомнила, как она вспорола брюхо бездомной кошке.

Это было, наверное, в середине августа. Мы с Ксюшей, как обычно, пошли качаться на качелях, а она всю дорогу канючила, что хочет покружиться на карусели. Вспомнив летний парк, сахарную вату и «Колокольчик», я позеленела от подступившей тошноты и в очередной раз ответила ей:

– Ни за что.

Когда мы уже спускались к дороге, чтобы перейти на площадку, увидели толпу детей, которые очень эмоционально что-то обсуждали. Решив сделать вид, что ничего не слышим, мы с сестрой почти уже прошли мимо, как вдруг к нам подбежал один из мальчиков и пригласил нас в качестве «свидетелей».

Мы слились с этой оравой и увидели то, что навсегда врезалось в мою память. На земле лежала неподвижная кошка. Она была очень худая и облезлая, все четыре лапы у нее были вытянуты. Ее глаза были открыты, но она не мяукала, не мурлыкала, не дышала. Она была мертвая.

Один из мальчишек взял палку и развернул бедную кошку на 180 градусов. Из ее брюха мгновенно вывалилась какая-то цепь. Это был кишечник.

– Вы зачем над кошкой издеваетесь? – в недоумении спросила я, – еще и нас позвали, чтобы посмотреть. Совсем дураки, что ли?

– Это не мы, это Килька, – начал оправдываться Никита, – она ей живот ножом распорола, а мы кошку похоронить хотим.

– Зачем?!

– Ну, чтобы она здесь не валялась.

– Я имею в виду – зачем кошке надо было живот разрезать?

Хорошо помню, какой ужас овладел мной в тот момент. Я не могла поверить ни своим глазам, ни своим ушам. У меня в голове не укладывалось, как можно просто взять и убить кошку.

– Мне было интересно, что у нее внутри, – отозвалась из толпы Килька, – хочешь, и на твои внутренности посмотрим?

– Ты лучше себе голову вскрой и проверь, есть ли там мозги.

Я увела Ксюшу на площадку, надеясь, что она не вспомнит все это, когда станет старше.

Когда мои мысли из этих воспоминаний вернулись обратно во двор, мама уже вышла на крыльцо, чтобы позвать нас домой. Нужно было собрать портфель, на следующий день – в школу.

Мы сидели на уроке музыки и разучивали песню про кота. В классе было свежо, за окном шел ливень, а мой сосед по ряду (парты были одиночные) плевался в меня маленькими бумажками.

– Данил, отстань.

– Не-а, – в меня прилетела еще одна слюнявая бумажка, и я бросила в своего одноклассника многозначительный взгляд.

– Прекратите! – Марина Георгиевна подошла к Данилу и отобрала у него ручку, – вы оба сейчас будете петь у доски. Ее короткие волосы встали дыбом, почти как у напуганной кошки, а очки немного съехали к кончику носа, когда она грозно кивнула головой в нашу сторону. В таком виде учительница музыки выглядела очень сурово. Данил то ли смутился, то ли испугался, но перестал приставать ко мне со своими «приколами».

Почему-то на уроках музыки все ученики занимались своими делами: Оля и Саша судорожно переписывали друг у друга домашнее задание по математике, Настя с Лидой бурно обсуждали какого-то мальчика из четвертого класса, а Данил, теперь уже вместе с Осей, придумал новый очень сильно смешной прикол. Они рисовали на обрывках тетрадных листов странные рожицы, а потом бросали эти обрывки мне на парту. На каждом листочке кривым почерком было нацарапано «Эта ты».

– Оригинально, – подумала я и на следующей перемене забрала один из учебников Данила в свой рюкзак, чтобы его отругала Ольга Владимировна, наша классная. Потом почему-то передумала так подставлять и без того круглого двоечника и вернула книгу назад.

На следующий день погода была довольно пасмурной. Дождь колотил по крышам так, словно хотел пробить огромные дыры в каждом доме. У меня был желтый зонтик, а еще я надела сиреневые резиновые сапожки с меховым чулком внутри. Этот чулок меня ужасно бесил, потому что каждый раз во время обувания приходилось проходить настоящий квест: надеть чулок, засунуть ногу в сапог, понять, что чулок сбуровился на пятке, с большим трудом вытащить ногу назад, поправить этот идиотский кусок синтетики и снова надеть сапог, максимально придерживая руками всю ногу. А, чтобы снять все это безобразие, требовалось еще больше нервов и времени.