Кристина Губина - И это пройдёт

Когда мы пришли на спортивную площадку при школе, я первым делом просто обалдела от количества людей, которые там стояли. Было такое ощущение, будто весь наш поселок собрался эвакуироваться.

Протискиваясь сквозь толпу школьников и их родителей, мы, наконец, увидели голубую табличку с надписью «1-Б». Ее держала высокая темноволосая женщина в строгом костюме и круглых, как у Гарри Поттера, очках. Рядом с ней стояла моя будущая одноклассница. У нее были коротко стриженые волосы, а на макушке виднелся небольшой бантик. Она пришла на линейку в джинсах и футболке.

Несколько минут спустя к этой девочке подошла полноватая светловолосая женщина и вручила кофту:

– Надень, чтоб не продуло, – надо сказать, ветер тогда правда поднялся.

Мама тоже не растерялась и подошла ко мне с джинсовкой в руках, чему я была очень даже рада, ведь на площадке становилось все прохладнее.

Я видела, как мама снимает меня на фотоаппарат, и вспомнила почему-то, как то же самое делал папа, когда мы катались на аттракционах в парке, хотя совершенно по нему не скучала.

Чтобы отвлечься от мыслей, я решилась завести разговор со своей будущей одноклассницей. Хочу заметить, первая разговаривать с незнакомыми людьми я начинаю крайне редко даже сейчас. Пишу это для того, чтобы передать, насколько меня утомило то утро.

– Тебя как зовут?

– Оля, а тебя? – девочка в праздничных джинсах вдруг покраснела, потупила взгляд и начала водить ногой по асфальту из стороны в сторону.

– Я Кристина. Сколько тебе лет? – не знаю, зачем я задала ей этот вопрос. Было же ясно: ей семь. Ну, минимум – шесть, максимум – восемь.

– Семь и два месяца, а тебе?

– Мне тоже семь, – отрезала я уверенно. Я точно знала, что мне семь лет.

– А сколько месяцев?

Я не очень поняла, для чего нужно считать еще и месяцы, но зачем-то начала их считать, а, когда почти сосчитала до одного, женщина в строгом костюме громко объявила:

– Первый «Б», все подходим ко мне, встаем в одну кучу, чтобы всем все было видно!

В течение следующих двух минут вокруг нас собралась толпа детей. В некоторых из них я узнала ребят, которые ходили со мной в садик. О, нет… Похоже, нам будет весело.

И вот оно – начало истинного кошмара (ну, ладно, хорошие моменты тоже были).

Я отлично запомнила ту линейку, потому что следующие восемь лет происходило одно и то же, даже текст ведущих не менялся – иногда только плей-лист переделывали.

Первым делом очень громко зазвучала песня про то, чему учат в школе, потом завуч попросила всех присутствующих «поприветствовать бурными аплодисментами наших первоклашек», и мы парами обошли площадку по кругу. Два класса по 28 человек. Для удобства нас распределили по парам, мне достался Рома, мой детсадовский друг. Потом нас рассадили на скамейки в первых рядах, и выпускники, которые такими же парами сделали такой же круг по площадке, раздали нам пакеты с подарками. Там были альбом для рисования, цветные карандаши и еще кое-какая канцелярия. Мне подарок вручила очень красивая девушка, почти уже взрослая тетенька. От нее приятно пахло духами, а еще она поцеловала меня в щеку. Этого я совсем никак не ожидала. В тот день она надела красные туфли на высоком каблуке, став ярким пятном на черно-белом полотне своих одноклассников. Может, просто совпадение, но на протяжении всех следующих лет я чувствовала себя так же, как красные туфли на высоком каблуке чувствуют себя, когда их сочетают со школьной формой и кружевным фартучком – как-то не к месту, зато оригинально.

– Таня, ты что делаешь?! – закричала я, как резаная, когда Килька, взяв за руки мою сестру, начала кружить ее чересчур сильно, – ты ей руки оторвешь, отпусти!

– Отпустить? – Килька ехидно улыбнулась и отпустила Ксюшу прямо на асфальт.

– Идиотка! Я все расскажу твоей маме, – не смогла найти более убедительного аргумента семилетняя я.

Рассказывать, в принципе, было уже поздно: Ксюша так заорала от боли, что килькина мама услышала это аж на четвертом этаже. Что уж говорить о нашей, которая в этот момент спускалась на улицу.

Попало всем: Кильке – за то, что бросила Ксюшу на асфальт, мне – за то, что не уследила за младшей сестрой, а Ксюше – за то, что вообще согласилась на такую игру.

Когда Кильку загнали домой, а ксюшино лицо полностью обработали перекисью водорода, мы вдвоем, как ни в чем не бывало, пошли играть дальше.

– Я больше вообще к этой Килиной не подойду, – ворчала Ксюша, насупившись. Она что-то рисовала мелом на асфальте, а я просто смотрела на нее и думала, что больше никогда в жизни эту Килину к ней и не подпущу.