Эдуард Снежин - Под небом Ривьеры - Не торопи любовь

С фруктами и шоколадом стол уже выглядит по-праздничному. Когда же Лена, отбиваясь от назойливой помощи армянина, нарезала и разложила на большой тарелке буженину, сыр, рыбу, а на мелких тарелочках — для каждого из нас — аккуратные горки черной и красной икры, украшенные зеленью и лимоном, Липарит восхищенно произнес:

— Это стол ресторан «Ани», как у нас в Ереван.

— Ой, а что делать с креветками? — спрашивает Лена, вытащив из сумки пакет.

— О, это деликатный кушанье, — отвечает Липарит, — будем кушать завтра, дай сюда, я знаю, где хранить.

Липарит, взяв со стола шоколадку, выходит с пакетом и тут же возвращается:

— Медсестра положил пакет холодильник. Все нормально.

— Ну, Липарит, ты на шоколадках кругом связи навел!

— У нас в Ереван только так.

Я тем временем открываю дверцу шкафа и за ней переодеваюсь. Когда я предстаю перед обществом в черном итальянском костюме в узкую белую полоску, в рубашке ослепительной белизны и в галстуке от Диора с картинкой женщины-змеи, то Липарит только всплескивает руками:

— Где мои тридцать лет!

Лена же, как сомнамбула, с вытянутыми вперед руками, подходит ко мне и обнимает за шею. В ее взгляде я читаю: «Мне с тобой хорошо. Мне очень хочется поцеловать тебя, но я стесняюсь Липарита. И ты тоже не делай этого».

Я все понял, не целую, но моей энергии нужен выход. Я поднимаю девушку на руки и испытываю при этом особое удовольствие — кончиками пальцев чувствую теплое женское тело через перекатывающуюся редкую сеточку кружевной ткани. Лена мелко дрожит и, когда я опускаю ее, лицо ее пунцово рдеет, а все пространство вокруг нас электризуется чувственными феромонами — наше возбуждение разливается в воздухе.

Липарит непроизвольно крякает и наполняет стаканы коньяком:

— Первый тост я предлагаю за весну, которая сегодня осчастливила своим присутствием наше скромное жилище!

К моему удивлению, армянин произносит сложную, цветистую фразу, ни разу не перепутав падежей.

Мы смыкаем стаканы и пьем. Сразу похорошело еще больше, хотя больше, кажется, уже некуда.

— Ой, Дима, как я проголодалась, только сейчас поняла, — шепчет Лена.

— Еще бы, без обеда, без ужина, давай налегай!

— Ты только, Лен, не стесняйся, кушай на здоровье! — поддерживает Липарит. — И ты, Дима. На меня не смотри, я кушал и обед, и ужин. Подышу свежим воздухом.

И он, прихватив с собой кусочек сыра с ломтиком лимона и зеленью — любимая пища армян, — деликатно выходит на балкон.

Мы с Леной, забыв про приличия, проглатываем половину принесенной закуски.

— Все, больше не могу! — откидывается наконец девушка.

Мы сидим на кровати, опираясь спинами на стену. Я осторожно обнимаю и целую ее, пока мы одни в комнате.

— Лена, что бы потом ни случилось между нами, знай, что это самый наполненный день моей жизни, — проникновенно и искренне веря себе, произношу я.

— Да ну? — дразнит Лена.

Я смущаюсь своей высокопарности.

Тут входит Липарит и радостно информирует:

— Сейчас будут танцы! Мадемуазель, я ангажирую первый танец с вами!

«Мадемуазель» улыбается, поднимается с кровати и делает книксен. Липарит опять включает Ободзинского:

Липарит вальсирует с Леной. Я так не умею. Поскольку цвет глаз моей красавицы совпадает с тем, что в песне, я как-то нехорошо поражаюсь тому, когда это Липарит успел высмотреть эти Ленины глаза? Ведь, наверно, именно поэтому он заранее подготовил эту песню, и начинаю ревновать.

Господи, для ревности достаточно самого незначительного повода!

При всем своем уважении к старшему другу я подхожу к паре, хлопаю в ладоши как дурачок и отнимаю у Липарита Лену. Лучше бы я этого не делал! Липарит послушно отходит в сторону и садится в кресло, а Лена хоть и идет танцевать со мной, но вся какая-то потухшая.

Неоправданная ревность душит меня. Сначала я подумал, что королева обиделась на то, что я воспринимаю ее как свою собственность и лишаю ее свободы выбора партнера.

Но потом понимаю: у нее нет никаких чувств к Липариту, она воспринимает его только как моего старшего друга, он для нее — естественное дополнение ко мне, и доставить приятное Липариту для непосредственной Лены — это способ доставить приятное мне. Мне становится стыдно. Ситуация осложнилась. В воздухе повисает невысказанное объединение двоих против меня одного, причем объединение моих же друзей, которые молчаливо упрекают меня за мою же собственную глупость.