Надежда Волгина - Дикарь

Когда медвежья морда нависла надо моим лицом, сознание сжалилось надо мной и покинуло меня.

Очнулась я совершенно окоченевшая. Вспомнила все, что произошло, и долго не могла сообразить, кому или чему молиться, что осталась жива. Медведя и след простыл. Сколько была без сознания, не знаю, но лес уже окутали первые сумерки. Нужно было убираться отсюда, пока не наступит обморожение.

Тело слушаться отказывалось. Кое как поднялась на ноги, преодолевая повсеместную боль. Ни о каком побеге я больше не думала. Порция адреналина, что хапнула сегодня и чудесное (по-другому назвать не могла) спасение погнали меня в сторону дома.

Сидя в доме и отпиваясь горячим травяным чаем, я вновь и вновь возвращалась мыслями в события минувшего дня. Что же со мной произошло? Какое чудо спасло от неминуемой гибели? Этот пятнистый медведь… Он был не такой, как тот бурый. Он напоминал мне самку, что видела во сне и один раз наяву. Только та была злая, агрессивная, а этот напротив. Ведь, это он меня спас! Именно он пришел на выручку, заслышав голодный рев другого зверя! Уму непостижимо!

Снова в голове мелькнуло что-то смутное, и снова я не смогла ухватить мысль. Усталость брала свое, глаза слипались в прямом смысле слова. Перед тем как заснуть, вспомнила, что стена по-прежнему отсутствовала. Оставалось надеяться, что медведи не сунуться на человеческую территорию. Да и спят они сейчас все нормальные. Правда, я умудрилась встретить аж два ненормальных в один день.

На следующий день я не смогла встать с постели. Все-таки в лесу я умудрилась так промерзнуть, что заболела.

Горло саднило нещадно, голова раскалывалась, и из носа текло безостановочным потоком. К тому же, кажется, температура моего тела стремительно ползла вверх. Не помню, было ли мне когда-то еще так плохо.

Преодолевая слабость и озноб, я заставила себя встать с постели, растопить давно остывший очаг и налить полную кружку воды. Вернувшись в постель, я закуталась в одеяло и, кажется, уснула, хоть сон мой и был каким-то странным – воспоминаниями, пришедшими из далекого детства.

– Доча, ты не опоздаешь? Уже половина третьего…

– Уже убегаю, мамуль, – заскочила я на кухню, чмокнула маму в перепачканную мукой щеку.

– Не задерживайся. С занятий сразу домой!..

– …Легенда гласит, что в лесу том живет несколько странных медведей. Шкура у них редкой окраски – темно-бурая с белыми пятнами. Их очень мало, считанные особи. Никто из ныне живущих их не встречал. Медведи те умные, как люди, на село не нападают, скот не задирают. Пропитание ищут себе в лесу, из которого никогда не выходят…

– …Мам, нам сегодня Виктор Палыч такую страшную историю рассказал.

– Да? И какую же? Кушай пирожки, пока горячие, – придвинула мама ко мне блюдо, полное румяных пирожков, только из духовки.

– Не очень далеко отсюда, в деревне В. обитает несколько странных медведей. Их даже в Красную книгу хотели занести, да только никто из опрошенных их не встречал. Это легенда такая. – Я откусила пирожок и запила молоком. – А однажды охотник увидел в лесу медвежонка – бурого в белых пятнышках. И он убил его, представляешь? Чтобы продать его шкурку за большие деньги…

Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, стоит только представить себе эту картину расправы над малышом.

– А потом с сыном этого охотника произошла странная история. Какая-то старуха похитила его в возрасте семи лет и потащила в лес. Хорошо ее вовремя заметили, нагнали… Мальчика отобрали, только искусан кем-то он был. А старуха смогла сбежать, и больше ее никто не видел.

– Доча, сказки все это, – улыбнулась мама. – Не все легенды рассказывают о реальных событиях. На то они и легенды…

Я просыпалась и снова впадала в полусон полузабытье. Сил хватало, чтобы сделать несколько глотков из рядом стоящей кружки. Я плакала во сне, потому что снилась мне маленькая шкурка бурого в пятнышках медвежонка. Она была насажена на палку в каком-то дворе и веяла на ветру.

Кажется, наступила ночь, но я уже не понимала отчетливо, где нахожусь и что тут делаю. Вокруг мелькали какие-то лица. В основном это были знакомые. Все они что-то говорили, но только не со мной, а между собой. Я словно подглядывала за ними, почему-то укрытая одеялом, которое с меня постоянно кто-то пытался стянуть. Я держала так крепко, что болели пальцы. Но не могу же я отдать одеяло, которое меня согревает. Если его заберут, то я замерзну и умру.