Дэни Коллинз - Моя любой ценой [litres]

– Кому еще ты сказала?

Галила нахмурилась в замешательстве.

– Что это значит: «кому ты сказала»? Карим, ты понимаешь, что это значит?

– Да, – отрезал он.

Она ожидала недоумения и шока, но не гнева и обвинений. Она мучилась весь день, не зная, как сказать ему. И убедила себя, что надо ему открыться. В конце концов, это лишь косвенная улика, а не стопроцентное доказательство. Bеское, но не стопроцентное. Понятно, что он сомневается. Она сама до сих пор не может поверить.

– Может, тебе стоит присесть, – сказала она. – Кажется, ты не понимаешь, что я имею в виду.

– Это парная статуэтка к той, что принадлежала моему отцу. Я знаю, что это значит, Галила. Я не думаю, что доказательство их связи. Что ты сказала об этом в Халин? – спросил он резким голосом, пресекающим всякие объяснения и извинения.

Он был в таком гневе, что Галила отпрянула и пятилась, пока не упала на стул.

– Так значит, ты знал? – Она хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу.

– Конечно, я знал! Как ты думаешь, почему я на тебе женился?

Хорошо, что она успела сесть.

– Так вот почему ты подошел ко мне на свадьбе Зуфара? Поэтому ты вынудил его отдать меня в жены? Чтобы скрыть этот секрет?

Она не хотела быть пешкой в политической игре, но пешка – хотя бы фигура. А их брак был просто кляпом, не более того.

– Ты понимаешь, какие будут последствия, если это станет известно? – хрипел Карим. – Это может привести к войне.

Галила никогда не видела его в такой ярости. Она не узнавала в нем того нежного мужчину, рядом с которым спала сегодня ночью. Он вообще не был похож на человека. Он был воином, защищавшим свое королевство.

– Брак моих родителей был мирным договором с соплеменниками отца моей матери. Поэтому они меня поддерживают, но неохотно. Что будет, если они узнают, что мой отец изменял дочери их предводителя? Что у него есть ребенок от другой женщины? Кто знает, как они будут мстить? Они выступят против меня. Или Адир. Кто знает, что он за человек? – Карим метался по комнате. – Он уже проявил себя, отомстив твоему брату. Что он сделает со мной и Зирией? И еще есть твой брат Зуфар.

Карим остановился напротив нее и обвиняюще посмотрел ей прямо в лицо.

– Зирия и Халия годами были в состоянии холодной войны. И я уверен, это дело рук твоей матери. Теперь я знаю, почему отношения между нашими странами стали такими напряженными после смерти моего отца. – Он ударил себя в грудь. – Я даже не пытался предпринять реальных шагов к их налаживанию, когда занял трон, потому что знал, что не добьюсь встречной инициативы. Но потом умирает твоя мать, и меня тут же приглашают на свадьбу твоего брата. Мы только начали полноценный диалог, и ты хочешь рассказать все Зуфару?

– Нет! – безжизненно ответила Галича. – Я ничего не собираюсь говорить ни Зуфару, ни кому-либо еще. Я даже тебе с трудом решилась рассказать.

Она пыталась защитить его, неужели он этого не понимает.

– Как ты вообще…

Он провел рукой по лицу и злобно посмотрел на книгодержатель.

– Лучше скажи, как ты узнал?

– Мой отец сказал мне. – Карим выплюнул эти слова с горечью. – В ночь, когда он умер. Твоя мать порвала с ним, и он обезумел. Он сидел там и рассказывал мне, как глубоко он страдает, как болит его разбитое сердце. Сказал, что любит мою мать, но не так, как Намани. – Мучительное воспоминание о той ночи черной тенью пробежало по его лицу. – Он думал, что она чувствовала то же самое, но она бросила его. А он не мог жить без нее. И не стал.

Галила попыталась заговорить, и тут обнаружила, что зажимает рот ладонью. Она опустила руку.

– Тебе же было всего шесть лет. О чем он думал, возложив на тебя такой груз?

– Он вообще не думал. Он сошел с ума от горя. Прошли годы, прежде чем я понял, что он хотел объяснить мне, почему так поступает, но не мог оставить записку – она попала бы в руки моей матери.

– О чем ты говоришь? – Галила вцепилась в подлокотники и подалась вперед. – Его смерть была…

– Самоубийством, – сказал Карим, с мукой посмотрев на нее. – Моя мать не должна знать. Ей всегда говорили, что это был несчастный случай.

– Ты был при этом? – спросила Галила с ужасом. Все чувства этого безумного дня отступили перед жалостью к мужу. – Это ужасно.

Она поднялась и двинулась к нему, но по его напрягшемуся лицу поняла, что он не хочет утешений.

– Карим… – Она протянула к нему руку. – Я должна была тебе все рассказать, но обещаю, что больше никто от меня этого не узнает. В особенности твоя мать.