Дэни Коллинз - Моя любой ценой [litres]

Он сразу же пожалел о своем замечании, его челюсти сжались, а взгляд был прикован к балконным дверям.

Да, вот такой мужчина ей достался. Он способен открыть душу – но только на секунду, а раскаиваться в этом будет много дней.

– Тебе было всего шесть лет. Неужели ты хорошо его помнишь?

Вместо ответа, Карим обнял ее и легонько прикоснулся губами к ее векам.

– Я предпочитаю хорошие воспоминания. Давай украсим эту комнату еще одним.

Вещи матери прибыли, и Галила распорядилась доставить их не в ее покои, а на склад в нижнем дворце. Теперь ей надо было дождаться свободного вечера, который никак не выпадал. Сперва ей нужно было посетить с десяток врачей, которые подтвердили беременность и всесторонне обследовали ее. Сейчас вокруг нее ходило вдвое больше прислуги, секретарей и консультантов, которые ждали официальных новостей, но уже вовсю готовились к появлению наследника.

Они с Каримом съездили к королеве Тахире и поделились с ней новостями, которые привели ее в полный восторг.

Наконец, пять дней спустя, Галила со своей помощницей отправились в комнату, где хранились коробки, и стали разбирать их. На коробках были ярлычки – «Книги», «Искусство», «Декор», – все эти слова подходили к держателю для книг, который она искала.

Ассистентка уже начала беспокоиться, что королева слишком долго находится на ногах, когда пальцы Галилы нащупали твердый предмет подходящего размера и формы, тщательно завернутый в несколько слоев ткани. Галила отпустила помощницу, пообещав, что скоро закончит.

Дрожащими руками достала из коробки тяжелый сверток и стала снимать ткань.

Это была львица, именно такая, как ей приснилось. Она перевернула ее и увидела на подставке ту же дату, подпись и название. «Где же он?»

Галила глубоко вздохнула. Что ей теперь делать?

Галила была сама не своя. Неужели из-за ребенка? Карим задумался.

Если бы он не знал ее, то подумал бы, что она пьяна. Галила сидела между четой дипломатов, глядя прямо перед собой и не участвуя в разговоре. Гости были явно удивлены и растеряны. Они встречали ее раньше и помнили, какой очаровательной и искрящейся она была. Наконец жена дипломата случайно упомянула, что беременные часто страдают от повышенного давления. Галила вздрогнула, ошеломленно посмотрела на собеседницу и покраснела. Карим был уверен, что они теперь объяснили ее состояние беременностью и ушли с лестным сознанием, что знают государственную тайну.

– Теперь наши новости разлетятся по всей Зирии, – сказал он, провожая ее в спальню.

Она удивленно посмотрела на него.

– Какие новости?

Карим застыл в недоумении.

– Что с тобой происходит?

Галила прислонилась к стене и обреченно вздохнула.

– Я должна тебе кое-что сказать, но не знаю, как.

Боль в ее голосе заставила его сердце замереть.

– Что с ребенком?

Почему эта мысль сразу показалась ему концом света, ведь он всего неделю назад узнал, что станет отцом?

– Нет. Ребенок в порядке. Я тоже в порядке. Даже нет дефицита железа или утренней тошноты. Нет, это совсем другое. – Она потерла лоб. – Пошли. Я должна тебе кое-что показать.

В спальне она опустилась на колени, открыла нижний ящик комода и достала какой-то сверток. Когда Карим наклонился, чтобы взять его, Галила вздрогнула и посмотрела на мужа с отчаянием, будто передумала отдавать ему таинственный предмет.

– Что это? – Карим взвесил сверток в руке, тот был тяжелым.

Она махнула рукой в сторону кровати. Карим положил сверток туда. Галила медленно, с ужасом на лице разворачивала предмет. Он слышал ее прерывистое дыхание. Галила сделала шаг в сторону, и он увидел вещь, лежавшую на кровати.

Это был держатель для книг, похожий на тот, что стоял в его кабинете. Две отполированные доски эбенового дерева были скреплены под прямым углом. Золотая львица стояла на задних лапах, опираясь одной лапой на стену и глядя поверх нее, будто бы искала своего друга.

Галила сказала ему о беременности, но это был лишь отвлекающий маневр. Вот ради чего она приходила в его офис неделю назад. Однако не обман заставил его волосы зашевелиться.

– Ранний подарок ко дню рождения? – спросил Карим, но он был плохим актером – голос был шершавым, как кожица граната. – Откуда это?

Он уже знал ответ, еще до того, как она с горечью посмотрела на него. Костяшки ее рук побелели, так сильно она сжимала в руках снятую ткань.

– Это принадлежало моей матери.

Он закрыл глаза. Потом открыл и с яростью посмотрел на Галилу.