Пенни Джордан - Все сначала

Вин резко оттолкнула его, лицо исказилось гневом, она выкрикнула:

– Не дотрагивайся до меня! Уйди!

Через месяц после этого наступили роды, и появился Чарли. В то время Джеймс, надо полагать, развлекался с Тарой.

На Чарли он удосужился посмотреть, когда тому было уже два дня. Вин помнила, как он с насупленным видом оглядел младенца, даже не попытался взять его на руки, а как только она принялась кормить сына, отвернулся.

Она ждала от него тепла, внимания, любви, наконец. Неужели так трудно полюбить собственного ребенка?

Вин хотела, чтобы колыбелька Чарли стояла в их комнате, рядом с их кроватью, но Джеймс потребовал, чтобы ребенок находился в детской. Когда у малыша разболелся желудок, она яростно обрушилась на Джеймса, словно именно он был виноват в обычном детском недомогании.

Она знала, что вспышка ее несправедлива; но брать слова обратно было поздно, да и что толку? Муж ее разлюбил. В этом она уверилась шесть месяцев спустя – Джеймс однажды не явился ночевать домой.

Утром раздался телефонный звонок. Вин немедленно узнала елейный голос Тары.

– Если вы беспокоитесь о Джеймсе, то не стоит, – протяжно проговорила она. – Эту ночь он провел у меня… – И, сделав многозначительную паузу, добавила: – Вам ясно, что я имею в виду, не так ли, Вин?

Не сказав ни слова, Вин положила трубку. Тело ее вдруг обмякло, голова разболелась, сердце щемило от обиды и гнева. Она положила Чарли в прогулочную коляску и вышла из дому. Так и гуляла с залитым слезами лицом. Как только Джеймс вернулся домой, она потребовала развода.

Он пытался что-то объяснить, но она решительно пресекла его: станет она слушать байки о его интрижках! Гордость бушевала в ней, гордость, вытеснившая даже боль.

Тара недвусмысленно дала понять, в каких она отношениях находится с ее супругом. Выход из такой ситуации только один – развод.

Странно, но ее семья выступила против такого решения, упрекнув ее, что она не думает о ребенке. Вин, однако, была непреклонна, требуя, чтобы Джеймс покинул дом немедленно.

Звук пролетающего в небе самолета прервал ее воспоминания. Она нахмурилась и беспокойно заерзала на сиденье: не заплутаться бы ей в дебрях прошлого! Обычно, когда возвращались воспоминания о ее недолгом замужестве, Вин решительно отгоняла их прочь, и вот теперь, когда они явились освобожденными от обиды и боли, она начинала осознавать, какой же была неопытной, эгоистичной и, пожалуй, даже испорченной.

Глядя на себя прежнюю с дистанции прожитых лет, она хмурилась все сильнее.

Да, ее семья оказалась права: слишком молода она была и для замужества, и для материнства. Теперь, к примеру, разве стала бы она требовать у загруженного работой Джеймса отчета за малейшее опоздание, разве стала бы так упрямо настаивать на своих детских капризах? Нет, конечно. И уж ни в коем случае не встречала бы усталого мужа такой замарашкой и в таком неприбранном доме.

Да, пожалуй, с Джеймсом она обошлась слишком круто: взять и вытолкать из дома отца своего ребенка, даже не выслушав его оправданий!

Вин опять беспокойно пошевелилась. Да, теперь она поступила бы иначе, сумела бы обойти возникшие между ними рифы.

Джеймс не был готов к отцовству – и прямо ей заявлял об этом. Она уже тогда заподозрила, что он женился на ней ради постели, а влюбленность его была если не притворством, то иллюзией. Но каковы бы ни были настоящие причины их брака, прошлого не воротишь, и во многом виновата она сама: нельзя строить отношения с мужчиной на такой зыбкой основе.

Какой же она была наивной, восторженной, навязчивой… Но это тоже в прошлом, теперь она поумнела. Материнство изменило ее, заставило считаться с другими и понимать их.

Домашние всегда относились к ней как к маленькой, братья возились с ней, как с любимой собачкой, а она этому не противилась. Теперь она от их опеки избавилась. Вин даже улыбнулась, припомнив, в какое они пришли изумление, когда она объявила, что идет на работу. Зато теперь она добилась от них настоящего уважения, братья наконец увидели в ней человека, а не игрушку. Нет, больше она не повторит ошибок, понаделанных в прошлом… Не повторит… Сердце заколотилось как шальное. Вин до сих пор не осмелилась сказать Чарли, что Том сделал ей предложение, – она еще для самой себя не решила, соглашаться на него или нет.

Том ей нравился; нравилось, как он уверенно продвигался в жизни, правда, иногда без оглядки на окружающих, и излишней сентиментальностью он явно не страдал, зато она не сомневалась в одном – он любит ее.