Пенни Джордан: Третий — не лишний

Желание и восторг охватили ее, когда мужчина прикоснулся к ней — столь умело, столь мужественно и требовательно. Дикий огонь лизал нервные окончания, пока все вокруг не перестало существовать. Все, кроме их слияния, горячего и поспешного. Это всегда происходило так: он жадно начинал, наслаждаясь моментальной реакцией женщины и ее учащенным дыханием, свидетельствующим о страстном отклике.

Она не сомневалась, что это случится, когда ее обнаженное тело погрузилось в теплую шелковую воду бассейна. И только звезды и луна на тропическом небе были свидетелями их близости. Она уплыла от него, дразня и надеясь, что он не отступит. И когда он поднырнул под нее и взял в рот сосок, с ее губ сорвался сладостный вздох. Рука мужчины скользнула между ее ног, другой рукой он обнял женщину и резко оттолкнулся от дна бассейна. Голод и желание, словно разгоряченная лава, затопили ее, заставляя тело двигаться в такт ласкающим движениям его пальцев. Она тихо застонала, охваченная страстью.

Они подплыли к бортику бассейна. У нее кружилась голова от вожделения, и она позволила мужчине взять ее на руки и отнести на широкий шезлонг, покрытый мягким матрасом и полотенцем. Он уложил женщину на него, и ее тело, теплое и мягкое, было открыто для его взгляда и прикосновения.

Его рука обхватила ее грудь, заставляя сердце бешено забиться. Мышцы живота сводило от той же неги, что привела соски в такое возбужденное состояние. Он отметил, как грудь реагирует на ласки; его руки опустились ниже и обхватили бедра женщины. Сладкая страсть пульсировала в ней. Мужчина склонил голову, и холодные капли воды упали с его густых темных волос на ее разгоряченную кожу. Кончиком языка он обвел ее пупок, и она выкрикнула:

— Саул, моя любовь!

Желание, которое он в ней вызывал, поглощало ее, овладевало ею, прожигало насквозь.

Мужчина посмотрел на нее, и она издала тихий беспомощный стон, ее тело выгнулось навстречу ему.

Она наслаждалась зрелищем его поднимающейся и опадающей груди. Он целовал ее, обнимал, входил в нее. Она кричала от наслаждения, их тела сплелись в древнем как мир танце. Они были объяты страстью, их возбуждение нарастало, пока не достигло критической точки. И тогда они оба испытали экстаз.

Женщина на секунду закрыла глаза, а когда открыла их, то увидела, как он улыбается ей. Его улыбка была мягкой, любящей, соблазнительной.

— С годовщиной, миссис Паренти.

Жизель улыбнулась мужу. В этот момент счастье переполняло ее. Ей безумно повезло. Их совместная жизнь была идеальной. А та вина, которую она испытывала многие годы, была побеждена Саулом, словно дракон отважным принцем. В эти благословенные дни полного блаженства не было места тяжелым воспоминаниям — за исключением тех, которые она держала в секрете от мужа. В той жизни, которую она делила с Саулом, старые тайны не имели никакой власти над ней.

Жизель была архитектором и разрабатывала проекты сети роскошных международных отелей, которыми владел Саул. В этой работе она полностью реализовывала свой творческий потенциал. А любовь, которую они испытывали, создала замкнутый мирок счастья — только для них двоих. Они не нуждались в том, чтобы кто-либо еще попал в этот магический круг. Они были нужны только друг другу и не хотели заводить детей. Решение было обоюдным, и они скрепили его брачным обетом двенадцать месяцев назад. На этом строился их брак. Жизель полностью доверяла Саулу.

Для них обоих причины отказа от детей уходили корнями в детство. Саул своей любовью и безоговорочной поддержкой помог Жизель залечить душевные раны, нанесенные ей давным-давно, а она, в свою очередь, способствовала его примирению с прошлым. И главным образом с памятью о матери, которая, как считал Саул, больше заботилась о сиротах, чем о нем.

Для супругов стал особенным тот день, когда они открыли первый центр по воспитанию и обучению сирот, включающий в себя и детский дом и школу. Центр носил имя матери Саула, которая погибла вместе с его отцом при ликвидации последствий землетрясения.

Такие центры они планировали создать в разных странах. Жизель разрабатывала проекты, а компания Саула финансировала и строила их. Центры должны были стать символом примирения сына с покойной матерью.

То, как они занимались любовью в ночь после официального открытия, было настолько эмоционально, что память об этих моментах до сих пор вызывала у Жизель слезы счастья.