Мари Феррарелла - Это наш ребенок!

Прежде чем он успел ответить, она очень обдуманно разомкнула руки и откинулась на спинку стула.

И увидела, как вытягивается его лицо при виде ее раздувшегося живота.

Ей пришлось ждать ответа, пока он молча смотрел на нее.

Господи, ну и невозмутимая особа! Слейд попытался как можно лучше замаскировать свою реакцию.

— Прекрасно, когда в меня не целятся.

Никакого удивления. Ничего. Шейла испытала легкое разочарование.

— Напомните мне сыграть с вами в покер.

Слейд коротко рассмеялся.

— Прошу прощения, вы захватили меня врасплох. Я отыграюсь.

Внутри у него будто разгорелся пожар. Он автоматически взглянул на ее руку. Кольца не было, но, может быть, бриллиант, подаренный мужем, слишком велик, чтобы носить его в рабочие часы. Несомненно, этот булыжник цеплялся бы за резиновые перчатки.

— Я думаю, поздравления уместны, — его голос прозвучал странно и глухо. Жизнь любит пошутить! Все это время он, оказывается, мечтал о замужней беременной женщине.

— Вы имеете в виду ребенка?

Одно следовало из другого.

— Я имею в виду свадьбу.

Она непонимающе смотрела на него.

— Какую свадьбу?

В какие игры она играет? Она кажется такой огромной, что вот-вот лопнет. Может, это и неразумно, но он чувствовал себя обманутым.

— Вашу.

Шейла прищурилась, сбитая с толку. О чем он говорит? Она приподняла брови, на губах ее заиграла улыбка.

— Я выхожу замуж?

На дворе девяностые, напомнил себе Слейд. Старомодные традиционные взгляды существуют рядом с удобными современными. Но, работая нерядовым врачом в одной из самых уважаемых больниц страны, она должна была бы выйти замуж до или после рождения ребенка.

Он подошел поближе.

— Значит, вы не?..

— Выхожу ли я замуж?

Он кивнул. Шейла встала, внезапно почувствовав себя как на электрическом стуле.

— Нет.

Концы с концами не сходились. Она не казалась ему человеком, способным показать кукиш обществу.

— Тогда как?..

Он что, дразнит ее?

— Я думала, что мужчина с вашей профессией и опытом знает, как.

Не сводя глаз с ее лица, Слейд потянулся к карману, затем мысленно обругал себя и табачные листья за то, что они вообще существуют.

Вдруг его мозг заработал в совершенно ином направлении.

— Сколько месяцев беременности? — тихо спросил он.

Ах, до него начинает доходить, не так ли? Интересно, он вообще тугодум или просто не спешит признавать свою причастность?

— Все, — резко ответила она, желая прекратить этот разговор. Хоть бы телефон зазвонил. Где эти срочные роды, когда они так нужны? — Девять месяцев.

Девять месяцев. Здорово! Он сел на край стола, так как вдруг потерял уверенность в том, что ноги смогут удержать его.

— Значит, ребенок...

— Ваш, да, — закончила Шейла фразу. В его глазах не паника, но что тогда?

— Блеск. — Он потер шею рукой. Зуд прекратился. — Какой подарок к возвращению домой.

Шейла не смогла сдержать смех. Он выглядел совершенно ошеломленным.

— Вы побледнели.

Ребенок. У нее ребенок. У него ребенок. Вроде того. Слейд выдохнул и мысленно взмолился о сигарете. Только одной.

— Слегка потрясен, вот и все.

Да, этого можно было ожидать.

— У вас нет причин для потрясения.

Он сделал жест, чтобы она замолчала. Он после разберется, что у него есть и чего нет. Сейчас надо решить более важную проблему.

— Почему вы не сообщили мне?

Она пожала плечами, не уверенная, нравится ли ей его тон. Ей определенно не нравилось свое собственное самочувствие в данный момент. Как-то не по себе, голова кружится. Тяжело сосредоточиться.

— Я не могла связаться с вами, и, кроме того, мы уже взрослые...

Его взгляд снова упал на ее огромный живот.

— Это видно.

Нет, ей точно не нравится его тон, решила Шейла. Она не знает, почему пыталась освободить его от ответственности. Может, потому, что не хочет ни от кого и ни от чего зависеть.

— Я вполне способна сама позаботиться о ребенке.

Он и не думал, что она будет распускать нюни. Сцепив руки, он продолжал следить за нею. Она встала и заходила по кабинету.

— Но он и мой.

Шейле показалось, что она понимает, почему он мог бы сомневаться, но ей стало больно. Она не звала эту боль, но та явилась.

— Да.

Он следил за выражением ее глаз.

— Вы уверены?

Боль быстро переросла в гнев. Она попыталась взять себя в руки, и, когда заговорила, в неторопливом ритме слов едва слышался намек на полыхавшую в ней ярость.

— Случай, конечно, странный. Ты сбил меня с ног в прямом и переносном смысле. Но не воображай. Я не сплю с кем попало. — Она говорила еще медленнее. Спина не на шутку разболелась, и она прижала руку к позвоночнику. В горле пересохло. Она с тоской вспомнила о бутылке воды в холодильнике.