Маргарет Уэй - Медная луна

— Джоанна!

Кто-то звал ее, правда, голос звучал откуда-то издалека. Джоанна знала, что находится в лапах кошмарного сна, но никак не могла заставить себя очнуться.

— Джоанна! — снова услышала она твердый, властный голос, и на этот раз девушка его узнала. Что-то больно хлестало ее по щекам, и Джоанна открыла глаза, все еще до конца не веря, что ей удалось выбраться из глубин ужасного сновидения. Высокая темная фигура неясно вырисовывалась на фоне густого темно-желтого света. Девушка с трудом глотнула ртом воздух и отчаянно заметалась на кровати, запутываясь в постельном белье.

Сильные, уверенные руки выпутали ее и встряхнули. Она исступленно сопротивлялась, но мужчина оказался сильнее ее. И тогда она упала ему на грудь и затихла, чувствуя громкие удары его сердца.

— Джоанна, очнись!

Она открыла глаза и поняла, что полностью проснулась. Промежуточное состояние исчезло. Она проснулась, и он крепко держит ее за плечи, больно впиваясь пальцами в нежную кожу.

— М-м-м-м-м?

— Очнись. Тебе приснился дурной сон. Ты в порядке?

— В порядке ли я? — Казалось, вопрос неимоверно рассмешил ее, в горле что-то забулькало, она откинулась на подушку и хохотала, хохотала, хохотала до умопомрачения.

— Немедленно прекрати! У тебя истерика! — Он схватил ее за голые руки и яростно тряхнул. Джоанна зажмурилась, слезы ручьями покатились из глаз, обжигая бледные щеки. Девушка открыла глаза и бессмысленно обвела взглядом каюту. Вот Ник, вот он кладет руку ей на лоб, вот щупает пульс. Она откинулась на подушки и уставилась на него широко открытыми удивленными глазами.

Кают-компания купалась в переливчатом золотисто-синем свете. Непроизвольно ее рука взметнулась к горлу. Он ей нужен, очень нужен, именно сейчас! Еще чуть-чуть — и она сорвется.

— Ник, обними меня! — шепотом взмолилась Джоанна. — Говори со мной, иначе я этого не вынесу! Мне приснился такой ужасный сон. Обними меня, больше мне ничего не нужно.

Ника точно хлыстом стегнули. Он громко, порывисто вздохнул:

— Но мне-то нужно больше. Джоанна, ради всего святого, будь взрослой!

Она резко выпрямилась. Голос уже не дрожал.

— Тогда поцелуй меня. Займись со мной любовью. Я теряю рассудок, я знаю.

Ник схватил ее за хрупкие запястья и грубо толкнул к стене.

— Ты вынудила нас взять тебя с собой, а теперь не хочешь вести себя как подобает!

Каюта поплыла у девушки перед глазами, а во взгляде появилось странное, недоброе выражение.

— А почему я должна вести себя как подобает? — взбеленилась она. — Кто еще ведет себя как подобает? Только Ник Бэннон. Бэннон предусмотрительнейший! Бэннон наиздравомыслящий! Бэннон наимудрейший! Никогда не берите женщину в джунгли! — передразнила она.

Он свирепо сверкнул глазами и пребольно стиснул ей плечи.

— Вижу, ты пришла в себя. Все, я ухожу.

Нет! Она не могла позволить ему уйти. Она так отчаянно нуждалась в нем! На мгновение мучительное страстное желание судорогой свело мышцы. Что за пытка! И зачем она мучает себя? Это же Ник, и она беззащитна перед страстью к нему. По крайней мере, сегодня.

— О, Ник! — еле слышно выдохнула девушка.

Ее чувства не могли не передаться мужчине. Он еще крепче сжал пальцы, оставляя на коже белые продолговатые пятна.

— Джоанна, ты должна взять себя в руки!

Опять? Господи, он такой холодный, такой сдержанный! Зачем он так больно ранит ее? Горячая волна негодования и обиды обожгла сердце, и девушка не смогла сдержать ее, с вызовом откинула назад голову и принялась неистово колотить его кулаками в грудь.

Свет неровными полосами падал на высокие скулы, отчего его лицо делалось нечеловечески жестоким. Голос неприятно дрожал от едва сдерживаемого гнева:

— Прекрати сейчас же, маленькая сумасшедшая ведьма! Это запрещенный прием, удар ниже пояса.

Как хорошо она знала этот изгиб бровей, этот настораживающий блеск глаз, эти раздувающиеся от злости ноздри! Она еще сильнее забарабанила кулачками, впервые в жизни познав испепеляющую силу любви, ее сумасшедший восторг и страсть, не считающуюся ни с чем — ни с гордостью, ни с моралью, ни с благоразумием, ни с памятью.

Ник уже изрядно устал от ее безумств и в который раз грубо отпихнул от себя.

— Джоанна, прекрати! Ты что, ничего не понимаешь? — Он тряс ее до тех пор, пока волосы не превратились в шелковистую паклю, а голова не поникла, как сломленный цветок.

— О, Ник! — приглушенным от боли голосом простонала она.

В порыве безрассудной страсти он притянул ее к себе и жадно поцеловал в губы. В тот же миг каюта понеслась по кругу в калейдоскопе неземных красок. В висках у девушки застучало, а в голове забушевал безумный сладкий ветер.