Маргарет Уэй - Медная луна

— Сядь, отдохни, — вскакивая ей навстречу, вежливо предложил Мэтт. — Мне кажется, ты похудела.

Услышав его слова, Ник бросил на девушку ничего не выражающий взгляд, и она бессильно опустилась в кресло. Сегодня на ней было то единственное платье, из эластичного облегающего материала цвета морской волны, которое она взяла с собой. Джоанна всегда выглядела в нем хрупкой и юной, а теперь еще и по-новому очаровательной.

Брайан кинулся защищать сестру.

— Ну, чуть-чуть похудела — не страшно, — сердито буркнул он. — Джоанна быстро поправится, когда приедет домой. Думаю, это все из-за климата.

А ведь он был совсем недалек от истины. Джоанна действительно похудела… из-за климата. Скулы выдавались больше обычного, а под глазами из-за бессонных ночей появились легкие синячки.

Ник взял чашку кофе и откинулся назад, демонстративно уходя со сцены. В кругу света над столом остались только Мэтт, Джоанна и Брайан. Мэтт предложил взять на рассвете шлюпку и наловить немного баррамунди, чтобы взять с собой. Все посмотрели на Ника. Казалось, он не возражал. Более того, он удивил Джоанну, разрешив ей остаться на палубе, а она-то думала, что он сердится на нее еще сильнее. На минуту жалость к себе исчезла, Джоанну атаковали мысли о будущем, и они же и принесли с собой новый приступ болезненного разочарования. Нет у нее будущего и быть не может! Ситуация становилась невыносимой. Непогрешимый Ник Бэннон мог спать спокойно, больше она не выдержит подобного отношения, дальше она с ними не поедет.

Когда настало время ложиться спать, Джоанна подошла к Нику. Из окна рулевой рубки падал мягкий полупрозрачный свет, превращая окружающие предметы в бестелесных призраков.

— Ник, что во мне тебя так раздражает?

— Ты действительно хочешь знать? — Он даже не повернул головы, не взглянул на нее.

Джоанна тупо смотрела на свои побелевшие от страха руки.

— Иногда мне кажется, что это очень важно.

— Что ж, ответ предельно прост. Ты задала мне трудную задачу, я бы сказал, неразрешимую и до сегодняшнего момента первую и единственную: — Он говорил тихо и спокойно, вот только для девушки его ответ прозвучал смертным приговором, причем не подлежащим обжалованию.

— Знаешь, ты можешь быть очень жестоким, — дрожащим голосом проговорила она и сморгнула набежавшую вдруг горячую слезу.

— Только с тобой, — не спорил он. — А теперь, девочка моя, иди спать. Разговорами мы ничего не добьемся.

Что тут еще скажешь? Джоанна в последний раз взглянула на его сердитый надменный профиль, стройное тело — Ник, неподражаемый Ник Бэннон, уже вернулся в свою любимую одиночную камеру без права посещения, — и девушке ничего не оставалось, как повернуться и молча пойти прочь. Но она сама навлекла на себя все несчастья. Одно дело — получить неизлечимую рану от такой вот нежданной встречи, и совсем другое — решить, что со всем этим делать. Больше они ее не увидят. Отчаявшись помирить сестру с человеком, которого он от всей души хотел считать другом, Брайан предложил взять с собой в Ноурланги Тессу. Эта поездка не такая опасная, девушки составили бы друг другу милую компанию, и, что самое главное, это удержало бы Ника и Джоанну от смертоубийства. Вот пусть Тесса одна и едет. Брайан, конечно, душка, но не стоило ему волноваться. Джоанна решила навсегда уйти со сцены. У нее еще сохранились остатки гордости. Ночью, когда она лежала в постели, ей хотелось реветь от горя, дать волю чувствам, но она не могла позволить себе эту роскошь: слезы не приходили. Внутри все рвалось на части, а снаружи она оставалась немой.

Однако не по ней тупое смирение, не по ней оставаться спокойной при виде неизбежного! Джоанна всегда стремилась постичь самую суть вещей!

Когда наконец она тревожно задремала, то походила на маленького, несчастного, всеми покинутого ребенка, обиженно сопящего на залитой слезами подушке.

Она летела вниз головой в смрадную непрозрачную воду. Сердце бешено колотилось от страха. Огромные отвратительные твари с неестественной быстротой ныряли в воду и торопились первыми достичь долгожданной жертвы. Поверхность запестрила бородавчатыми шишечками ноздрей и злобными изумруди-ками крошечных, глубоко посаженных глаз. Вода под ней забурлила, и на поверхности появилась страшная морда. Колючие глазки уже прикидывали, с какого бока начать. Серо-коричневый зубчатый хвост нетерпеливо хлестал по воде. Она так и думала!

Ужасные челюсти уже готовы сомкнуться на ее мягком теле, молча утащить на дно, утопить! Мерзкое порождение тьмы и грязи! Вот оно гортанно хрипит. Вот уже видны острые щербатые зубы, а за ними розовато-серая глотка. Она обречена, обречена, обречена! Ужас стальной паутиной оплел тело, безумный крик раздирал горло и, отражаясь от стен каюты, с утроенной силой врывался в уши, заглушая все остальные звуки.