Дианна Тэлкот - Кольцо и радуга

— Ты не поверишь, но я явился с предложением.

— Я не принимаю предложений от мужчин после наступления темноты.

— Что ж, — хмыкнул он и добавил после краткого раздумья: — Пожалуй, это даже хорошо.

— Думаешь, — она бросила быстрый настороженный взгляд через плечо, — я скучно живу?

— Нет, — честно ответил Хантер.

— Где предпочитаешь расположиться, за столом или на диване? — Клер с видимым безразличием побарабанила пальцами по столешнице, в тайной надежде, что он выберет последнее. Так уютно будет сидеть рядышком, чувствуя плечом тепло его руки.

Хантер заколебался. Цепкий взгляд обежал ярко освещенную кухню, широкий проход в гостиную, где в интимном полумраке расположился глубокий мягкий диван, и задержался на ступеньках лестницы, ведущей в спальни.

— Наверное, на кухне будет удобнее, — наконец сказал он и медленно выдвинул стул.

Зоя, заслышав голос Хантера, моментально появилась в кухне и с громким урчанием заходила кругами, стала тереться о его ноги. Клер испытала уже знакомый укол ревности. Кошка, которая пользовалась у нее всеми мыслимыми и немыслимыми привилегиями, могла бы не выказывать так явно своих предпочтений. Клер уже знала, что в следующий момент Зоя бесцеремонно влезет к Хантеру на руки и начнет урчать прямо в ухо. Или он оказывает такое воздействие на всех особ женского пола?

— Выпьешь что-нибудь?

— Спасибо, я уже. — Как она и предполагала, Хантер наклонился и подхватил кошку на руки. Зоя начала усиленно тереться ухом о его подбородок. Мурлыканье усилилось. Клер не смогла сдержать раздражение:

— Она по тебе просто с ума сходит.

— Мне доводилось видеть различные способы, которыми женщины выражают свою привязанность. Как эксперт, могу сказать: данный эффект — результат подкупа дамы рыбными консервами. — Словно в подтверждение его слов Зоя встряхнула головой и фыркнула. Клер и Хантер переглянулись и, не сговариваясь, рассмеялись.

Хантер выложил на стол конверт. Клер уселась напротив. Ее разбирало любопытство.

— Так вот. Насчет этого. — Хантер накрыл конверт ладонью и зачем-то набрал в грудь побольше воздуха. — Ты в курсе, что мы с сестрами еще окончательно не решили, как поступить с маминым наследством. Девчонки в полной растерянности, они совершенно не разбираются в юридических и финансовых вопросах, но каждая имеет собственное мнение, которое готова отстаивать с пеной у рта. Честно говоря, это ничуть не облегчает мои обязанности душеприказчика. Но есть одно решение, к которому мы пришли сразу и безоговорочно. Ты должна получить в память о маме что-то очень значительное.

Удивление, близкое к возмущению, заставило Клер откинуться на стуле.

— Ваша мама сделала для меня гораздо больше, чем я для нее.

— Конечно, ты имеешь полное право так думать, но…

— Я не думаю, я — знаю! — выпалила Клер.

— И все же. Ты была рядом каждую минуту. Она всегда могла положиться на тебя. Ты представляешь, как важно детям знать, что за тысячу миль от них есть человек, который никогда не оставит их пожилую мать в одиночестве? Это очень дорогого стоит, Клер. Мы все в долгу перед тобой.

— Просто нас связывали очень теплые человеческие отношения, — тихо сказала Клер. — Она всегда была готова подставить плечо в трудную минуту. Ты не представляешь, сколько раз я обращалась к ней за советом. У меня не было более близкой и преданной подруги.

— Ты все равно должна иметь память об Элле. И о девочках. И обо мне. — Он протянул конверт. — Загляни внутрь.

— Хорошо… Спасибо… Только я никак не ожидала… — Со смешанным чувством Клер принялась открывать конверт. — Здесь так много бумаг… Я ничего не понимаю… — От волнения строчки прыгали перед глазами. Она разложила листы и некоторое время честно пыталась вникнуть в написанное. Потом виновато посмотрела на Хантера. — Что это?

— Читай, читай, — подбодрил он. — Ты же риэлтер. Господи, да не на меня, смотри в документы, — рассмеялся он в ответ на ее беспомощный взгляд.

Клер хотела сказать, что готова целую вечность сидеть напротив и, не отрываясь, смотреть, как он улыбается. Или хмурится. Не важно. Лишь бы он был рядом. День за днем. Год за годом. Всю жизнь. Она тряхнула головой, сгоняя оцепенение, и взяла в руки какой-то документ, заверенный нотариусом. Дарственная. Из горла вырвался сдавленный звук. Клер не могла поверить. Она посмотрела на Хантера, потом на бумагу, потом опять на Хантера.

— Это наш загородный домик, — тихо сказал он. — Кажется, он всегда нравился тебе? Я хочу, чтобы теперь он был твой. В память о маме и о нашем детстве. — Он неестественно рассмеялся. — У нас ведь было чудесное детство, правда?