Кара Уилсон - Дар любви

— Не могу представить, что вы могли что-то забыть.

Все еще не пришедшая в себя Улла осматривала обитые панелями стены и резную дверь. Рядом с зеркалом стояли дамский письменный стол восемнадцатого века и кресло с гнутыми ножками. Балконная дверь была сделана из кованого чугуна. Между двумя стрельчатыми окнами висели старинные гравюры в красивых рамках и подсвечники из венецианского хрусталя.

Но без современности тут не обошлось. На письменном столе стоял телефон, рядом красовался торшер на латунной штанге. На низком столике у дивана красовалась ваза со свежими цветами. На полке рядом с маленьким камином лежала стопка романов в бумажных обложках; на бюро красного дерева лежал пульт дистанционного управления телевизором и стереосистемой.

Огромная спальня производила не менее сильное впечатление. Бело-розовые стены, те же стрельчатые окна, что и в гостиной, зеркало в резной раме, которое могло бы принадлежать музею, и резная кровать, такая высокая, что забраться на нее можно было только с помощью скамеечки для ног, стоявшей рядом.

Но если две предыдущие комнаты казались залами музея, то мраморная ванная явно относилась к двадцатому веку. Один угол был занят паровым душем. В глубокой ванне могли бы свободно уместиться два борца сумо. Даже унитаз и биде были настолько элегантными, что можно было забыть об их прозаическом назначении. А что касается золотых кранов, пушистых толстых полотенец и коллекции масел, кремов и лосьонов, то королева испанская, возможно, не обратила бы на это внимания, но для простого полицейского из Гётеборга это было уже чересчур.

— Вон в том шкафчике стоит переносная детская ванночка. Ее можно поставить в раковину, чтобы не сгибать спину во время купания малышки, — сказала Ирен, остановившаяся на пороге. — Если вы поставите ее в ванну, понадобятся руки длиной в два метра. Там так глубоко, что можно утонуть!

— Вы правы. — Улла засмеялась и посмотрела на себя в высокое зеркало. — Ирен, можно задать вам один нескромный вопрос?

— Какой угодно, только не о моем весе! — весело ответила экономка.

— О нет. Вы бегло говорите по-французски, но сами не француженка?

— Вы правы. Я из Австрии.

— А как же вы попали на Мартинику?

— Мы с мужем приехали сюда на серебряную свадьбу и полюбили остров с первого взгляда. Вскоре после этого он умер. В Австрии меня ничто не держало, поэтому я привезла прах мужа в место, о котором у нас было столько счастливых воспоминаний, и начала новую жизнь. Это было одиннадцать лет назад, но я ни секунды не жалела о своем решении.

— Похоже, у вас был счастливый брак.

— О да! В отличие от брака месье. Эта его жена… Простите меня, мадемуазель Эстрем, хоть она вам и кузина, но я не стану кривить душой.

— Иногда с Юлией бывает трудно.

Судя по тому, как Ирен поджала губы, это было сказано слишком мягко.

— Можно сказать и так, — сухо промолвила она. — Жаль только, что расплачиваться за это придется малышке. — Ее тон смягчился. — Славная девочка. Настоящая красавица. Но, на мой взгляд, для четырех месяцев маловата. Как вы думаете, ей достаточно еды?

— Трудно сказать. Я сама знаю ее всего пару дней, так что у меня не было времени это выяснить. Но по сравнению с другими младенцами, которых я вижу каждый день, она просто пышет здоровьем.

— Родители устроили из-за нее перетягивание каната. Этот ребенок заслуживает лучшей участи.

Улла едва не сказала, что, поскольку Поль Вальдонне не испытывает к дочери особого интереса, девочке такая участь не грозит, но вовремя остановилась. Конечно, симпатии Ирен на стороне ее работодателя. А симпатии Уллы — на стороне Юлии. Несмотря ни на что.

— В данный момент этот ребенок заслуживает, чтобы его искупали и накормили. Вы не могли бы спуститься на кухню и подогреть бутылочку, пока я приготовлю ванну?

— В этом нет нужды. На здешней кухне есть подогреватель для бутылочек и бар-холодильник. Я не хотела, чтобы вы каждый раз бегали по лестнице, когда малышка проголодается. Подержите ее, а я тем временем приготовлю ванну. Пока вы будете ее купать, я позабочусь о бутылочке. Не думайте, я не собираюсь вмешиваться. Вы наверняка устали с дороги. Вам понадобится помощь, чтобы освоиться на новом месте.

Она была права: утомление начинало сказываться. Шея и плечи болели так, словно Улла отдежурила на участке двадцать четыре часа.

— Ирен, вы настоящее сокровище, — сказала она, благодарная экономке за заботу и сочувствие. — Большое спасибо.