Кара Уилсон - Дар любви

— В вашем распоряжении апартаменты, мадемуазель, — явно развлекаясь, ответил Поль. — Оборудованные по последнему слову техники. И не смотрите на меня так подозрительно. Я хотел подержать девочку, а не отдать ее на съедение волкам.

Улла перевела взгляд с лица Поля на его руки. Руки были сильные, но…

— Вы когда-нибудь держали ребенка? Знаете, это не то же самое, что держать сверток. Нужно поддерживать головку.

— Слышал.

— И держать крепко. Младенцы испытывают врожденный страх перед падением.

— Я не собираюсь ни ронять ее, ни отбирать у вас силой. Однако быстро теряю терпение. Мадемуазель, говорю в последний раз. Дайте ее мне.

Улла неохотно подчинилась. Поль взял сиденье и одним плавным движением поднял его до уровня груди.

— Ну вот, — тихо сказал он, не сводя глаз с маленького личика. — Значит, это и есть ребенок, которого я произвел на свет? Она маленькая.

Маленькая? Она красавица! Совершенство от голой макушки до крошечных пяточек! Если он может назвать ее маленькой, то ничего лучшего не заслуживает, о чем Улла с удовольствием сказала бы, если бы не боялась. Это явно не пошло бы ей на пользу.

— Как большинство младенцев, месье Вальдонне, — собрав все силы, ответила она.

— Догадываюсь. — Продолжая держать сиденье на уровне груди с такой легкостью, словно это была буханка хлеба, он медленно миновал вестибюль и вошел в левую дверь.

Улла пошла за ним и очутилась в приемной, обставленной с такой роскошью, что она внутренне ахнула. Улла достаточно часто бывала в музеях и могла по достоинству оценить высокий потолок, панели на стенах, выцветшие от времени ковры и обтянутые шелком диваны. Но эффект создавался не столько возрастом этих вещей, сколько сочетанием цвета и текстурой ткани.

— В чем проблема, мадемуазель Эстрем? — Поль остановился у камина и поднял брови. — По-вашему, это не тот дом, где ребенок может резвиться, не боясь разбить что-нибудь драгоценное?

Улла инстинктивно одернула свой дорожный костюм. На лацкане жакета красовалось пятно (во время полета Хельга срыгнула), а длинная юбка была измята.

— Вообще-то я подумала, что в такой комнате следует носить атласное вечернее платье со шлейфом, бриллианты и жемчуга.

— Такая возможность вам представится, — загадочно ответил он, — но сегодня достаточно и того, что на вас. Как вы, должно быть, заметили, я тоже одет не так, словно собрался в оперу.

Конечно, она заметила! Какая женщина в здравом уме и твердой памяти не заметила бы этого, столкнувшись со столь роскошным мужчиной? Голубые джинсы плотно облегали его длинные ноги. Наполовину расстегнутая рубашка обтягивала широкую грудь, обнажая бронзовую кожу, поросшую курчавыми темными волосами.

Поль с царственным презрением поставил сиденье на позолоченный столик, и Улла едва не заскрежетала зубами.

— Как снять эти пряжки?

— Здесь есть кнопка. — Улла шагнула вперед, расстегнула пряжки ремней безопасности, вынула Хельгу из сиденья, пока та не испортила драгоценный столик, и передала девочку отцу.

Поль держал ее как все неопытные папаши: прижав локти к бокам, вытянув руки и не догадываясь, что для ребенка куда безопаснее, когда его прижимают к груди. Он смотрел на девочку с таким сомнением, что об этом можно было написать тома. Почувствовав его неуверенность, Хельга проснулась и недовольно запищала.

Поль окаменел.

— О боже! Она извивается как угорь!

— Держите ее вертикально, — посоветовала Улла. — Так вам обоим будет спокойнее.

— Вот так? — Он нерешительно прижал Хельгу к груди и положил ее голову себе на плечо.

Словно почувствовав, что она дома, малышка повернула голову, прижалась личиком к загорелой шее и зачмокала губами.

Невольно тронутая этим зрелищем, Улла проглотила комок в горле и сказала:

— Именно так.

Он скорчил гримасу.

— Почему она слюнявит меня?

— Потому что проголодалась. — Улла кивком показала на оставленный в вестибюле пакет. — Там уже лежит готовая смесь. Если вы покажете мне кухню, я подогрею бутылочку и накормлю ребенка.

Поль показал на бархатный шнур, висевший рядом с камином.

— Вызовите мою экономку. Она подогреет бутылочку. А я, — ровно добавил он, — сам накормлю свою дочь. Мадемуазель, вы уже сделали свое дело, доставив ее сюда. Теперь я справлюсь сам.

В последний раз Уллу так властно отстранили от дела во время учебы в полицейской академии, когда она наступила на ногу начальнику.

— Ладно, — сказала уязвленная Улла и отвела душу, дернув шнур с куда большей силой, чем требовалось. — Раз так, пеленки тоже будете менять сами. На случай, если вы этого еще не почувствовали: она дует вам на рубашку. А заодно искупайте ее. Девочке понадобится ванна. Она и так целый день провела в аэропортах и на реактивном самолете.