Люси Уокер - Позови меня, дорогой

— Не благодари меня, Пенни. Я поехал бы за тобой… куда угодно. Ты знаешь об этом.

Он откинулся на спинку сиденья и не сделал попытки включить мотор. Пенни охватил ужас при мысли о том, что она вновь оказалась на натянутом канате.

— Да… думаю, что поехал бы. Тот добрый сосед, что приходил на помощь одиноким женщинам, не так ли?

Он задумался, рассматривая пепел на кончике своей сигареты, потом стряхнул ее в пепельницу на приборной доске.

— И это все, что ты думаешь, Пенни?

Теперь он смотрел на нее, но было слишком темно, чтобы увидеть выражение его лица. Одни только тени.

— Я думаю, ты очень сердит, Джон.

— Наверное, так оно и есть, — наконец сказал он.

— Из-за меня?

— Да. И из-за меня… и из-за остальных в Грин Вэлли.

— Из-за Росса тоже?

— На Росса я всегда сердит. А это имеет какое-то значение, Пенни? — Не дожидаясь ответа, он выбросил окурок сигареты и завел двигатель.

Пенни свернулась клубочком в своем углу и больше ничего не произнесла, все еще ощущая себя на туго натянутом канате, а под ней распростерлась трясина.

Джон молча вел машину, пока не подъехали к воротам Стоунвилла.

Он потянул ручной тормоз.

— Джон… Это Стоунвилл.

— Да. Я сказал «пойдем домой», имея в виду именно это. Твой отец здесь.

— И мисс Диттон?

— Мисс Диттон уехала навсегда.

— Я думала… я думала…

— Что ты думала?

— Я думала, ты… может быть… возражал против того, чтобы оставить мисс Диттон одну и ехать за мной. Я думала, возможно, поэтому ты рассердился…

Джон вышел из машины и открыл ворота. Потом опять вернулся на свое место.

— …или, возможно, потому, что я был дураком…

Джон проехал через ворота, вышел и закрыл их, после чего снова вернулся в машину. Он посмотрел на Пенни. От лунного света, проникающего сквозь окна машины, лица их казались призрачными.

— Маленькая глупышка, — сказал он. — Маленькая глупышка.

Он сидел в машине, не включая мотора, потом неожиданно провел рукой по лицу…

— Прости меня, Пенни.

Она ничего не могла сказать. Она не могла больше оставаться униженной.

Джон опустил руку на ее колено. Сыграло ли свою роль его физическое прикосновение к ней, Пенни так и не поняла. Она была в смятении. Чувства, охватившие ее, заставили Пенни повернуться к Джону. Он обнял ее, поцеловал почти грубо, потом оторвался от нее, поднял голову, посмотрел… и поцеловал еще раз. Это был почти поцелуй отчаяния. В нем чувствовался гнев… и что-то еще.

У Пенни закружилась голова. Ее рука крепко ухватилась за лацкан его пиджака, шея болела там, где он наклонил ее назад.

— Маленькая глупышка, — вновь сказал он. — Родная моя, маленькая глупышка!

Он внезапно включил мотор и по подъездной аллее поехал к дому.

— Иди к отцу, Пенни. Он в библиотеке. А я поставлю машину в гараж и буду на веранде…

Он развернул машину и остановил прямо у ступенек дома. Ему пришлось наклониться через Пенни, чтобы открыть для нее дверцу.

На сей раз он поцеловал ее в щеку, в какой-то момент крепко прижал ее к своей груди… и сказал:

— Иди, Пенни. Отец ждет тебя.

Пенни вышла из машины, так и не сказав ни слова. А что она должна была говорить? Что все это означало? Она не знала, то ли ее сердце плакало, то ли смеялось. Она не могла поверить, что нечто невероятное случилось в ее жизни. Джон поцеловал ее! Поцеловал ее еще раз! Он был силен, великолепен… и разгневан… но это было самое прекрасное из того, что было. Это чувство останется с ней.

Пенни вошла в библиотеку. Отец слышал, как они приехали, но, очевидно, был слишком глубоко тронут, чтобы выйти в холл им навстречу. Он стоял спиной к камину, заложив руки за спину, и взволнованно смотрел на дочь.

Пенни достаточно было мельком взглянуть на его лицо, и она бросилась к нему через большую комнату. Он протянул к ней руки.

— Я и думать не могу, что ты когда-нибудь простишь меня, Пенни, дорогая, единственная доченька, — сказал он, гладя ее по волосам.

— Я знаю, что-то произошло, папа, только не знаю, что именно, но должна была верить тебе и Джону. Я должна была что-то предпринять… вместо того, чтобы убежать.

— Это было не в твоих силах. Ты слишком неопытна. Наказания заслуживаю я, и никто иной.

Он подвинул Пенни старое кожаное кресло, а сам сел напротив.

— Где… мисс Диттон?

— Уехала, — ответил он. — Наконец-то уехала! Окончательно покинула нас.

— Джон отослал ее?

— Да, в течение десяти минут. Он никогда не приглашал ее, Пенни. Ты должна понять, что Джон тоже не был расположен к мисс Диттон. Конечно, он знал о ее положении в нашем доме, которое подразумевало некоторое равенство. Это было обговорено заранее, до ее приезда. Будучи человеком любезным, он не мог отказать ей видеться с ним, когда она взяла все в свои руки и навязала ему свое общество. К несчастью, Пенни, наша доброта подвела нас… мы оба были терпимы к мисс Диттон в присутствии Джона. Он был не в состоянии постичь, что ты чувствовала в действительности… В данный момент это не относится к делу. Что касается пасхального воскресенья и сегодняшнего дня: у него сложилось впечатление, что она явилась к нему с нашего разрешения… Он не мог отказать нам.