Аннемари Шоэнли: Строптивая женщина

Она вскочила:

— Ну прямо странствующая проповедница! Ты же не на заседании в своем издательстве! Пойми наконец: мы с Томасом поженимся! И я брошу учебу.

— Есть и другой выход. Я могла бы…

— Нет! — резко оборвала меня она.

Я не могла поверить. Что я делала не так?

— Что же это за мужик — твой пресловутый Томас, — сказала я горько, — который не ощущает никакой ответственности за любимую девушку?

Она прямо взглянула мне в глаза. Потом повернулась и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.

Ночью она подошла к моей кровати и коснулась плеча. Взглянув на нее, я перепугалась.

Андреа была совершенно бледная, глаза расширились от ужаса. Она прижимала подушку к животу. В первую минуту, еще в полудреме, мне показалось, что ей снова одиннадцать лет, и она прижимает к животу плюшевого медвежонка. Первая менструация.

— У меня идет кровь, мама. И сильные боли.

Как тогда… Я нащупала рукой халат.

— На каком ты месяце?

— На третьем.

Мы поехали в больницу. Когда машина застряла у светофора, я взяла ее руку и нежно погладила ее. Она не ответила мне ни словом, ни жестом.

В клинике она исчезла вместе с сестрой в смотровом кабинете. Я пыталась подавить слезы. Почему я не смогла удержаться от этого идиотского спора? Андреа была права: какое мне до этого дело? Почему я не обняла, не поддержала ее, не добавила ей мужества?

Но с другой стороны — Боже мой! Почему ее ничему не научили мои ошибки? Почему она не постаралась даже понять меня? Или она действительно так мало знает обо мне и о моей жизни за последние четырнадцать лет?

Ранним утром Марлена, Бернхард и Андреа сидели за завтраком. Бернхард, как всегда, уткнулся в газету. Его каштановые волосы были аккуратно причесаны, круглое лицо порозовело после недавнего бритья. Одетый в джинсы и джемпер, он производил впечатление чистенького, послушного школьника, который приготовил все уроки и положил в ранец свой бутерброд. Марлена опять почувствовала, как в ней оживает агрессивная неприязнь к мужу, причину которой она и сама-то не могла бы определить.

Андреа, уже повесив через плечо свой рюкзачок, с которым она ходила в сад, вылавливала пальцами воздушную кукурузу из молока и мурлыкала какую-то тарабарщину на своем милом детском языке. Она была плотной, крупной девочкой со светлыми с рыжинкой волосами, личиком формы сердечка и темно-голубыми глазами.

Марлена уставилась на кусочек окорока, лежащий на тарелке перед Бернхардом. Вот рука Бернхарда приблизилась к тарелке, толстые пальцы с коротко подстриженными ногтями нащупали ветчину, и рука с кусочком снова исчезла за газетой. А вот сейчас — на спор — он взглянет на Марлену поверх газеты и с набитым ртом спросит, какие у нее планы на сегодняшний день. Его губы при этом будут жирно блестеть, а в уголках губ застрянут хлебные крошки.

Он бросил взгляд поверх газеты:

— Какие у тебя планы на сегодня?

А что он, собственно, надеется услышать? Ах, дорогой… Я пройдусь по магазинам, навещу родителей и подумаю, какими кулинарными изысками порадовать тебя вечером…

— Пожалуй, займусь похищением папы римского, — сказала она.

— Прекрасно, — одобрил Бернхард и потянулся за салфеткой.

— Я надену на него наручники, заткну рот кляпом и заставлю смотреть фильм о том, как грязные негритята в странах «третьего мира» подыхают с голоду.

— Акции «Даймлера» поднимаются, — сообщил Бернхард.

— Потом заставлю его подписать манифест, разрешающий применение противозачаточных средств. А если он этого не сделает, я его кастрирую. Бернхард добрался до колонки траурных объявлений.

— Ну что ж, — машинально сказал он, подняв голову, — ты сделаешь сегодня много полезного. — И он ласково улыбнулся жене.

Она улыбнулась в ответ, яростно прикусив губу, и спросила себя, имеет ли муж вообще какое-нибудь понятие об ее истинном лице.

— Черт побери! Ты прекрасно знаешь, чем я занимаюсь целый день, — угрюмо пробурчала она. — Чищу, мою, варю… — Она отпила кофе.

— Ты не съездишь к родителям?

Марлена сморщилась. Ни о какой доброй воле с ее стороны не могло быть и речи. Но она пообещала матери сходить с ней в магазин за пуловером — безумно важное событие. Она даже спросила себя, не изложена ли эта волнующая новость в утренней газете, которую штудировал ее муж.

Бернхард поковырял пальцем в зубах. Марлена с нетерпением ждала, не выскочит ли у него из-за этого пломба изо рта — какое было бы оригинальное завершение утреннего ритуала!