Кейт Куинн: Дочери Рима

— Я всегда закатываю глаза, глядя на тебя.

Свадебная церемония в храме закончилась. Жрец закончил читать молитву, и сенатор Виний предложил Лоллии руку. Марцелла и ее сестра последовали за остальными гостями. Те уже образовали процессию, которая медленно потянулась в направлении дома, принадлежавшего деду Лоллии. Впрочем, гости шагали довольно энергично, явно предвкушая кулинарные изыски свадебного пиршества. Новый муж Лоллии о чем-то увлеченно беседовал с каким-то претором, и Лоллия, воспользовавшись моментом, поманила пальцем двоюродных сестер, чтобы те подошли к ней.

— Составьте мне компанию! О, боги, какая же это была скучная свадьба! Интересно, дело во мне самой, или с каждым разом мои свадьбы и вправду становятся все скучнее и скучнее?

— Это брак, Лоллия, — вздохнула Корнелия, — и будь он даже третьим по счету, постарайся быть серьезной.

— А, по-моему, это не столько брак, сколько договор о сдаче невесты в наем. — Лоллия понизила голос, чтобы ее не услышал новый муж. — Сенатор Виний получает меня и мое приданое в личное пользование на срок, не превышающий срок его полезности для моего дела.

— Что ж, вполне справедливое рассуждение, — согласилась Марцелла.

— Извини за опоздание, — вступила в разговор Диана, беря Лоллию под руку. На шее у нее висело с полдесятка медальонов, которые вручаются лучшим возничим колесниц. На носу девушки отчетливо виднелись веснушки, отчего казалось, будто он присыпан золотой пыльцой. Ее красное шелковое платье было завязано так небрежно, что казалось, еще одно мгновение, и оно соскользнет с ее плеч. Присутствовавшие на свадебной церемонии мужчины, вероятно, надеялись, что оно все-таки соскользнет. — Я только что видела самые лучшие в мире бега.

— Прошу тебя, не начинай снова! — простонала Марцелла. — Своими рассказами ты нагоняешь тоску даже больше, чем весь сенат вместе взятый!

Впрочем, красота Дианы была способна искупить даже самые скучные разговоры. Корнелии Кварте, самой молодой из четырех сестер, было шестнадцать, и она несомненно была самой красивой из них: золотоволосая, с прекрасной матовой кожей и небесно-голубыми глазами, она тотчас привлекала к себе мужские взгляды. Однако Диана проявляла полное равнодушие к поклонникам, днями толпившимся у порога ее дома. Единственное, что вызывало блеск в ее глазах, были лошади и колесницы, летящие на полном скаку по беговой дорожке Большого цирка. Все остальное на свете, включая и поклонников, по ее мнению, могло отправляться в Гадес. Кстати, своим прозвищем — Диана — она была обязана поклонникам. И надо сказать, те были совершенно правы, ибо Корнелия Кварта таковой и была, — охотница-девственница, с презрением отвергающая мужчин.

— Я обожаю Диану, — любила повторять Лоллия. — Но я не понимаю ее. Будь я так же красива, как она, кем бы я точно не была, так это девственницей!

Марцелла тоже завидовала Диане, но отнюдь не по причине красоты кузины или многочисленных ее поклонников.

— Диана, твои волосы, — укоризненно проворчала Корнелия. — Они похожи на воронье гнездо. И еще, неужели ты не могла выбрать наряд другого цвета, кроме красного? Ты же знаешь, что на свадьбе в красном должна быть только невеста. Голубое платье прекрасно подчеркнуло бы цвет твоих глаз.

— Ничего голубого! — ощетинилась Диана. — Я ни за что на свете не надену на себя голубое платье, будь оно хоть трижды шелковым, особенно после того, как колесничий «синих» столкнулся с нами во время Луперкалий.

В Большом цирке существовало четыре фракции любителей скачек — «красные», «синие», «зеленые» и «белые». Сердце самой юной из четырех Корнелий было навсегда отдано «красным». Она ходила в цирк через день и по праздникам, когда там устраивались скачки, и, как какая-нибудь плебейка, не стесняясь крепкий выражений, выкрикивала проклятия в адрес соперников. По идее, этого ей никак нельзя было дозволять, но отец Дианы был еще одной «диковинной птицей» в роду Корнелиев, смотрел на причуды дочери сквозь пальцы, позволяя делать все, что той заблагорассудится.

Этой дурочке так везет в жизни , сокрушенно подумала Марцелла, а она этого даже не понимает!

— Наслаждайся скачками, пока тебе это интересно, моя дорогая, — говорила Диане Лоллия. — Гальба не одобряет лошадиных бегов, называет их «неразумной тратой денег». Вот увидишь, праздники и гонки колесниц точно окажутся первыми в списке урезаний бюджета…

— Где ты это слышала? — навострила уши Марцелла, не обращая внимания на вырвавшийся у Дианы стон. — Обычно я узнаю новости первой.