Мэри Грин - Поцелуй незнакомца

— И ты готов выбросить из головы все, что дало для этого повод? — В голосе Андрии прозвучали суровые нотки.

— Ты имеешь в виду вас с Дереком? — Раф помедлил немного, глядя то на нее, то на Дерека. — Что было, то быльем поросло. После того, что мы пережили сегодня, это уже не имеет значения. И я не держу зла на Дерека. Я готов назвать его своим другом, если он не будет возражать.

— Я не возражаю, — расплылся в улыбке Дерек. Андриа долго смотрела на Рафа, покусывая губу.

— Я тоже хороша. Я была во власти гордыни. И ужасно сердилась, что ты так плохо думал обо мне. И даже не давал себе труда усомниться в своих подозрениях.

— Ты хочешь сказать, что именно из-за вас с Дереком я и уехал из Лохлейда?

Она кивнула.

— Ты не дал мне сказать даже слово. Ты не слушал моих объяснений — ни тогда, ни потом, когда вернулся из Фландрии. Сделав скоропалительное заключение о мнимых грехах Дерека, ты чуть не вызвал его на дуэль.

Раф опустил голову. Андриа увидела, как лицо его залил румянец стыда. Любовь ее пустила новые ростки, как молодая трава под солнечным светом.

— Я был легкомыслен и эгоистичен, — вздохнул Раф. — Я не желал тебя слушать. Тогда для меня было не важно, что ты скажешь. Я отказывался тебе верить. Это уязвляло мою гордость. Сейчас я глубоко сожалею, что последние два года тебе пришлось жить в этом кошмаре.

Андриа положила ладонь на его руку:

— Я тоже сожалею, потому что кое в чем была не права. Мы могли бы поговорить друг с другом откровенно.

— Я получил хороший урок. Теперь я изменился и готов говорить о чем угодно, но в первую очередь — слушать.

Андриа вдохнула поглубже, прежде чем начать свою речь.

— Мы с Дереком, как мы оба говорили тебе раньше, не прелюбодействовали. Та блондинка, с которой ты видел его в постели, была моя кузина Джорджина. Она в то время гостила в Лохлейде. Дерек был безумно в нее влюблен. Я не знаю, как их занесло в наш… — Андриа посмотрела на Бриджит, которая пальчиком лезла ей в рот, — будуар, но Джорджина всегда отличалась безрассудством и легкомыслием.

— И насколько я понимаю, добропорядочной женщины из нее не получилось? — спросил Раф.

— Дерек сделал ей предложение. Ее это забавляло, не более того, а выйти замуж она решила за титулованного и богатого джентльмена. А Дерек не был ни тем ни другим. Я уверена, что Джорджина когда-нибудь раскается. Она убедится на горьком опыте, что ничто, кроме любви, не может сделать человека счастливым. В конце концов Дерек должен радоваться, что вырвался из ее цепких объятий.

— Да, — подтвердил Дерек.

— Вот так, Раф, — вздохнула Андриа. — Теперь ты знаешь, что покинул Лохлейд из-за своего нежелания верить близким людям.

Дерек кивнул:

— Все, что сказала Андриа, правда. Джорджина разбила мне сердце, но позже, когда я раскусил ее истинный, эгоистичный характер, я с облегчением вздохнул. Хорошо, что наша свадьба не состоялась и мы расстались.

Раф с шумом выдохнул воздух.

— Какой же я был самонадеянный чурбан! Я хочу восстановить все, что мы потеряли.

— Я тоже, — улыбнулась Андриа, заглядывая ему в глаза. Она знала, что на этот раз у них все получится. — Раф, я люблю тебя.

Следующим летом Ник с женой посетили Роуэн-Холл по случаю одиннадцатой годовщины бракосочетания Рафа с Андрией. Ник заботливо поддерживал Серину за талию.

— Конечно же, это будет мальчик, — уверенно заявил он, погладив ее выпирающий живот.

— Не будь таким самоуверенным, — ответила Серина. — Я буду рада, если родится дочь.

Ник засмеялся и повернулся к Рафу:

— Я всегда тебе говорил, что более упрямой женщины нет в целом мире.

— В таком случае это для тебя идеальная партия, — улыбнулся Раф, покосившись на свою жену. Сердце его переполнилось любовью. Андриа была прекрасна — в расшитом золотом платье из кремового шелка и широкой соломенной шляпе с голубой лентой под подбородком.

Столы на лужайке были украшены цветами. Легкий бриз раздувал натянутый между деревьями тент.

Бриджит сидела между родителями, в точно таком же платье и шляпке, как ее мать, и держала в руках свою любимую тряпичную куклу. По другую сторону от Андрии восседал Дерек, красивый, в синем шелковом сюртуке и белых бриджах. Он выглядел довольным и умиротворенным.

— Роуэн-Холл во все времена был более счастливым домом, нежели Лохлейд, — произнес Раф. — Треверс испортит Бриджит еще больше, чем мой отец, который в ней просто души не чает. Сейчас ему намного лучше. Он поистине ожил, когда узнал, что с арестом Бо долга больше не существует.