Екатерина Бакулина: Любовница императора Авискоты

– Я тоже.

Была в этом какая-то горечь. Давняя боль.

– У тебя ведь жена.

Я только сейчас поймала себя на том, что говорю Рикхарду «ты». Когда он так обнимает меня – просто невозможно иначе, это слишком личное.

– И не напоминай, – он фыркнул.

– Прости.

– Ничего. Просто для нее это долг, ее крест, который она стоически должна нести во имя государства. На благо. Она не плохая женщина. Просто она любила другого, но выдали замуж за меня. И не сложилось.

Убрал прядку волос с моей шеи, коснулся губами.

– Прости… – шепнула я.

– За что?

– Не знаю…

Я терялась в его руках.

Его ладони гладили мой живот. Он прижимался ко мне бедрами, и все, что он хочет от меня сейчас – я чувствовала отлично.

Обычного…

– Все остальное я с тебя сейчас тоже сниму, – сказал он. Немного сухо.

Развернул меня к себе, принялся расстегивать корсет. Хмурясь, как-то удивительно серьезно. Поджав губы.

– Что-то не так? – спросила я.

Он только нахмурился еще больше. Молча. Его пальцы… чуть напряглись.

– Подожди, – сказала я. Поймала, остановила его руки. – Что не так? А то у меня чувство, что теперь ты меня боишься.

– Я? – он усмехнулся, но вышло чуть фальшиво.

– Что не так? – спросила я. – Скажи, я все сделаю.

Он мотнул головой… словно упрямый ребенок.

– Да брось, – сказала я, сама удивляясь своей смелости. – Мне ты можешь сказать что угодно.

Он сглотнул, глядя на меня. Его глаза совсем темные…

– Обними меня, – попросил вдруг.

– Что?

– Обними, – резко, почти зло.

Бог ты мой… он ведь пришел поиграть в любовь. Я ведь не откажу. Игра… Жена не любит его, любовницы… видимо, они слишком хороши, чтобы просто обнять. А ему хочется немного тепла. От шлюхи. За деньги. Наверно, так проще всего… Удивительно, что он готов признать это.

Я обняла.

Я ведь могу подыграть ему, будет совсем, как по-настоящему. Я ведь так долго его ждала, так мечтала. И вот он пришел. Не важно, что мое сердце давно выгорело, но я могу представить, как любила бы его… сыграть.

Крепко, порывисто… я прижалась к нему всем телом, щекой к его плечу, виском к его шее.

Он замер, даже дышать перестал. Потом выдохнул… так судорожно… Выдох-вдох…

Взял меня за плечи, чуть отстранив, и тут же склонился ко мне, коснулся, прижался губами к моим губам. Зажмурившись, отчаянно.

Я целовала его, словно любила всю жизнь. Так, как никого и никогда. Так, как и представить не могла. Я умею целовать.

Главное, не заиграться самой. Главное – понимать…

Стянула жилет с него, рубашку… он – все оставшееся с меня. Чулки – так безумно нежно… мои штопанные чулки… все равно. А у него ботинки на высокой шнуровке… я села на пол расшнуровать. Он так смотрел на меня… я глупо улыбалась. Пальцы не слушались.

А вот белье на нем – его собственное. Это так смешно, когда трусы явно дороже, чем брюки. Заметно. И носки. И ногти такие ухоженные, даже на ногах.

Я снимала с него, и думала – только бы Миклош не вернулся раньше времени. Если он не вернулся до сих пор, то, скорее всего, приползет к утру. Но если вдруг… Впрочем, у Рикхарда наверняка есть охрана, просто она не показывается на глаза. Ему ничего не будет. А я… я как-нибудь разберусь.

Десять тысяч…

Потом Рикхард подхватил меня на руки, уложил на кровать. Молча. Мы больше не разговаривали.

У него были сильные руки… плечи – широкие… немного темных курчавых волос на груди. Он меня обнимал. Искренне. И не важно, что это только игра и только на одну ночь. Пусть так… Но сейчас ему было со мной хорошо.

У него волосы мягкие, чуть стоящие ежиком на затылке.

У него сердце так колотится…

Из его постели я выскочила сама. Поняла просто, что не могу. Надо сразу вставать, иначе…

Он остался.

Он лежал, наблюдая, как я одеваюсь.

– Мэр, а если я доплачу, можно остаться до утра? И еще разок.

У меня так заныло сердце.

– Нет, – сказала я. – Хватит. Ты… Вы ведь понимаете сами. Не стоит. Вам пора идти. У меня тоже еще дела.

И голос почти не дрогнул.

– Хорошо, – сказал он. Сел. – Боитесь поверить в сказку и привязаться? – глянул на меня с такой циничной иронией. Очень горькой иронией. Он видел меня насквозь.

Я…

Я затягивала корсет, у меня пальцы сбились. Я бы покраснела, если могла.

– А вы? – самый неуместный вопрос.

Он усмехнулся.

Принялся одеваться тоже.

– Не боюсь, – сказал спокойно. – Поймите меня правильно, Мэр… и дело даже не в том, что у императора сердце должно быть из стали. Мне было хорошо с вами, правда. И в тот первый раз, и сейчас. Уж вам врать я не вижу смысла. Но это не значит, что я помнил вас все эти годы. У меня было достаточно женщин – блистательных, роскошных, готовых на все. Любых. Мне было чем заняться. Просто так вышло. Я только вернулся из Галендара, страшно устал, это так выматывает… все эти переговоры, торги, по сути. Все жилы вытянули. Вернулся домой… казалось бы, – он вздохнул. – Жена воротит от меня нос. Дети… Было проще, когда дети были маленькие, когда Лис…