Шеннон Дрейк - Русалка

На пороге стояла Женевьева.

Она казалась бесплотной в мягком отблеске пламени. Золотистые пышные волосы, прекрасное легкое, почти полупрозрачное тело. Широко раскрытые удивительные темно-голубые глаза не мигая смотрели на него, изящные пальцы сжимали дверной косяк.

— Ты все слышала? — спросил он, пожалев, что ей пришлось присутствовать при бурной сцене.

Женевьева кивнула, но тут же улыбнулась:

— Мне приснился… кошмар. Уорик, я надеялась… — Ее голос затих. Женевьева подошла к нему, обвила тонкими руками шею, и в ее глазах, поймавших его взгляд, засветилась благодарность. — Я так тебе благодарна, мой дорогой лорд!

Опустив ресницы, она прижалась щекой к его груди, слушая твердое, уверенное биение сердца, ощущая мужественность и силу, исходящие от Уорика. Ни один мужчина на свете не смог бы обходиться с женой мягче, чем это делал он.

— Я… я боюсь, что разочаровала тебя, — прошептала Женевьева, — еще при дворе, когда ты доверчиво попросил моей руки. Как я… горжусь тобой, Уорик!

Уорик погладил белокурые блестящие волосы; затем он взял ее на руки, понес к креслу и посадил к себе на колени.

— Ты не разочаровала меня, любимая, — сказал он, покачивая и прижимая жену к сердцу.

Женевьева, склонив голову, грустно улыбалась. Она знала, что он лжет, но не винила его. Несмотря на всю его нежность, она так и не смогла привыкнуть к пугающей мужской силе. Сколько раз она притворялась спящей, чтобы избежать исполнения супружеских обязанностей, хотя очень сильно любила мужа. Он догадывался о ее состоянии, но только смиренно вздыхал и смотрел в ночное окно, не нарушая ее обманчивого сна.

Сейчас она пришла к нему, спасаясь от ночного кошмара. И, увидев написанный на ее лице ужас, Уорик забыл обо всем на свете. Он такой сильный и терпеливый, а она такая… такая слабая! Всю жизнь она мечтала поступить в монастырь, в котором воспитывалась, но ее отец, лежа на смертном одре, просил Уорика жениться и позаботиться о ней после его смерти. Верный глубокой дружбе, преданный Уорик так и сделал.

В очаге треснуло полено, женщина вздрогнула.

— Женевьева! — ласково позвал ее Уорик.

— Прости меня! — горячо сказала она.

— Нет, нет! Успокойся, моя любовь, только успокойся, — убаюкивал он. Пригревшись в его объятиях, защищенная со всех сторон его силой, она подумала: «Ах, если бы всегда было так, как сейчас!»

Они долго сидели в тишине, наслаждаясь теплом огня. В голове Уорика крутились мрачные мысли, которые к тому же причиняли ему боль. Анна сказала правду. Ему не следовало жениться на Женевьеве. По натуре это небесной красоты создание было боязливым и нежным. «Слишком нежным для чудовища», — с досадой подумал он. И слишком деликатным, чтобы дать отпор сплетням.

— Женевьева! — мягко позвал он.

— Да, мой господин?

— Анна солгала. О моей семье ходят легенды, но на самом деле смерть моего деда была просто случайностью. Мы не оборотни — по крайней мере не больше, чем все остальные англичане! Эти семейные истории тянутся со времен Вильгельма Завоевателя.

— Кроме одной, о твоей бабушке, — тихо произнесла Женевьева.

— Бабушка упала с лестницы, Женевьева. В этом нет никакого проклятия. Виной тому трухлявое дерево.

— Знаю, — прошептала Женевьева. — Но… Но, Уорик, сон, от которого я проснулась… Я видела ее! Уорик, я ее видела!

Она вдруг всхлипнула, напряглась, ее хрупкие руки затрепетали на его груди.

— Уорик! Она приходила ко мне! Зеленая от могильной плесени, вся в трупных пятнах! И сказала, что я скоро приду к ней и что это неизбежно…

— Погоди, Женевьева! Кого ты видела? Мою бабушку? Нет, моя любовь, ты не могла ее видеть. И поверь мне, я никому не дам тебя в обиду.

Она услышала в его голосе страстность и задрожала еще сильнее от исходившей от него всепобеждающей силы.

— Уорик! Я постараюсь не быть такой трусихой.

— Ты вовсе не трусиха.

— Да, я просто слабая, у меня нет сил.

— У тебя есть сила моей любви.

— Ах, Уорик…

Как он добр! Женевьева взглянула мужу в лицо глазами, увлажнившимися от любви, и прижалась к нему еще крепче. Она решила, что будет достойной его любви, и, сделав над собой усилие, чтобы заглушить страх, подумала о цели их приезда в Вестчестер и о поединке.

— Уорик, я так люблю тебя. Я гордилась тобой сегодня. Ты был выше всяких похвал. Ни один рыцарь не сравнится с тобой в доблести!

Он рассмеялся:

— Если ты так считаешь, то мне больше ничего и не надо. А теперь, моя дорогая, обожаемая жена, которая носит моего обожаемого ребенка, иди в постель! А я с удовольствием пропущу стаканчик портвейна, а потом приду и засну рядом с тобой.