Андрей Озеров - Ангелы в аду

Некоторые из прибывших на поезде женщин, пытались закрывать своим детям глаза, несмотря на то, что за время проживания в гетто, и тем и другим пришлось увидеть немало жестокости.

Высадка узников продолжилась, как ни в чем не бывало. Проходя сквозь коридор солдат каждый из пассажиров подходил к медицинскому столу, где его личные данные записывались в специальный журнал и карточку. Также вносилась отметка о группе, к которой относился узник, предопределявшая дальнейшую его судьбу.

После того, как живые люди покидали поезд, члены зондеркоманды очищали вагоны от тел тех, кто не дожил до конечной остановки.

Разгрузка одного поезда с последующей селекцией узников, длилась, как правило, не более получаса, после чего большинство пассажиров отправлялось напрямую в «душевые». Именно поэтому печи крематориев работали в круглосуточном режиме. Только так можно было обеспечить бесперебойное функционирование фабрики смерти при таком количестве казненных.

Отойдя от поезда на значительное расстояние, офицер остановился и задумчиво посмотрел в сторону города. Город находился от лагеря в нескольких километрах. Некогда беззаботный маленький польский городок теперь был полностью оккупирован немцами. Помимо местных жителей в нем проживали семьи офицеров СС, которые работали в лагере, в том числе и самого коменданта лагеря. Несмотря на близость города, персоналу лагеря удавалось попасть в него лишь в выходные дни, поскольку работа в лагере начиналась ранним утром и заканчивалась поздно ночью, после переклички узников.

Офицер являлся одним из заместителей коменданта. Он проживал в доме, расположенном на административном участке лагеря и, в отличие от сослуживцев, практически не выбирался в город. Он был не женат. Его родители проживали на севере Германии. С самого начала войны он лишь раз их навестил. Его отец был рыбаком, который не понимал в военном деле ровным счетом ничего. Мать была малообразованной, нигде не работающей женщиной, всю свою жизнь посвятившая домашним заботам и воспитанию своего единственного сына. Он был всегда объектом ее безграничной гордости. После поражения в первой мировой войне большинство семей Германии оказались за порогом бедности. Не обошла эта участь и их семью. До прихода к власти национал-социалистов основным источником их доходов являлась продажа рыбы на местном рынке. Случайность сделала его обладателем партийного билета. В возрасте 24 лет от стал членом НСДАП, после чего рыбный промысел навсегда остался для него лишь воспоминанием, связанным с далеким домом.

Он уже и сам не мог вспомнить, сколько было им пройдено курсов спецподготовки, превративших простого немецкого парня в офицера элитного подразделения войск. Идеалы, воспетые фюрером, находили отклик даже в самых далеких глубинах его сознания. Если в мире существовала истина, то для него она была облачена в идеи национал-социализма. В отличие от многих партайгеноссе, движимых скорее инстинктом стада, бегущего за вожаком, он был действительно фанатично предан этим идеям. Жизнь любого человека, включая его собственную, ничего для него не значила перед величием цели, к которой он шел, ведомый своими убеждениями. Стоящий у перрона поезд представлялся ему ничем иным, как банкой с пойманными тараканами, которых следовало сжечь до того, как они смогут кого-то инфицировать. Согласно установленному в лагере регламенту, офицеру выделялся один заключенный из группы «Канада» для личного обслуживания. По утрам в административный участок лагеря отправлялась группа узников, каждый из которых был закреплен за конкретным офицером. Для этих целей всегда подбирались наиболее опрятные заключенные. Им приходилось заходить в помещения, где проживали офицеры СС, стирать их белье, готовить пищу. Условия содержания этих узников были несколько лучше, чем у остальных, поскольку никто из офицеров не желал быть зараженным тифом или какой-либо другой болезнью, распространенной в лагере. Именно поэтому для их проживания были выделены отдельные кирпичные бараки. С остальными заключенными трудового лагеря обслуживающая офицеров группа контактировала только при перекличке.

Три последних месяца личной слугой гаупштурмфюрера была польская еврейка по имени Хана – тридцатипятилетняя женщина, муж которой был убит еще в 39-м году на одной из улиц Варшавы, не сняв головной убор перед немецким патрулём. Ее родители вместе с двумя сыновьями и дочерью были отравлены газом в первый же день их прибытия в Аушвиц. Так и не сумев оправиться от потери, она свела счеты с жизнью в бараке предыдущей ночью, перерезав себе вены осколком от электролампочки. Теперь ему следовало найти ей замену, но мысль об этом периодически исчезала из его головы, сменяясь другими, как бывает, когда человек пытается одновременно решать несколько поставленных перед ним задач.