Нина Третьякова - Сложные люди

Она старалась сдерживать крик – но лучше было этого не делать, так как венам на лбу и шее становилось невыносимо тесно. Пот со слюнями смешались воедино, но женщина не позволяла себе кричать – она ведь сильная, а значит – обязана сдерживаться. Не зря же ее воспитывала мать, тратя свои лучшие годы и отказывая себе во всем, принося себя в жертву во благо обществу. Во всяком случае, в это верила она. Она и еще миллионы таких же порядочных, сильных женщин.

Жаль, страдающая женщина не видела своего выражения лица и своего облика в целом: тогда она бы поняла, что крик бы просто не смог сделать это зрелище еще более пугающим.

За два часа до происходящего молодой человек торопился на встречу, способную изменить его будущее. На приготовления ушел целый час, и его мать, в неубиваемом фартуке, старательно выглаживала брюки для своего ненаглядного. И в самом деле, как она могла ему отказать – ведь его тридцатилетние щечки были все такими же румяными, как и в тот раз, когда она впервые взяла его, трехкилограммового, на руки.

Серые брюки со стрелками, белая рубашка – было жарковато, но он спешил, перебегая дороги во всех положенных и неположенных. Срезал углы, перешагивал трамвайные рельсы. Нужно было пробежать через остановку, которая была совсем не по пути, так как там торговали цветами бабульки. Выбрав то, что нужно, завидный жених удостоился восхищенных взглядов женщин в плотных чулках, туфлях с декоративными пуговками и юбках с завышенной талией, мол «какой мужчина» – спортивный, любящий, аккуратный. А он мчался, словно и не замечал всего этого, – то ли, потому что спешил, то ли, потому что был до смерти напуган и в то же время возбужден: он знал, что уже очень скоро его жизнь изменится навсегда. Одно успокаивало: мысль о его маме – женщине мудрой, которая и во всем поможет.

Руслан спешил к своей Людмиле, хоть он вовсе не Руслан, а она… а она – да, Людмила…

Но вот все позади, раздался долгожданный крик, за ним последовали улыбки облегчения. Доктора поздравили мать и увезли ее в палату.

– Люд, ну что?

Мужчина, только что ставший отцом, был взволнован, суетился, ставя цветы в вазу, стараясь не обращать внимания других женщин в палате и делать вид, что они только вдвоем. Люда только вздыхала с облегчением и сжимала руку мужа, особо не понимая, насколько хорошо у них все сложится в будущем. Но она сильная женщина и сделает все как надо, станет для Паши лучшим и большим, чем мать, к которой он так привязан, она будет стараться, работать, готовить, стирать, убирать, слушать, советовать, не придираться – ведь теперь у нее есть еще и сын – теперь жизнь пойдет как надо.

Прошло два дня, Людмила полностью отошла от родов и вошла в обычный ритм. Так уж сложилось, что молодой семье приходилось жить с мамой Павла, но «приходилось» – очень громко сказано, ведь это обычное дело: «двушка», семья и мама мужа. Есть кухня, ванная, в каком-то смысле им даже повезло: квартиру получил отец Паши, после чего он вскоре помер. С Людой же они познакомились на государственной отработке, после университета – оба пять лет трудились учителями в деревне, за триста километров от города. Только Пашу направили туда из города, а Люда жила в соседней деревне и каждый день ходила на работу пешком – по 5 километров туда и обратно.

Трудно говорить о купидоне, выстрелившем им в сердца, но она была самой подходящей партией, а он ей и подавно, а главное – люди одобряли их союз, они смотрелись гармонично, естественно, не выделяясь.

Когда отработка закончилась, молодые люди расписались: ее мама даже всплакнула, его тоже, но неизвестно – то ли от радости, то ли еще от чего… Паша забрал невесту в город. Было начало шестидесятых, они устроились на работу в школу.

Ни словечка сплетен, ни пятнышка на одежде, ни рюмки горькой в умелых руках Людмилы, а только лишь тетради, портфель да авоська – ну никак им не удавалось порадовать приподъездных судей, безукоризненных коллег и любящую мать Павла. Они словно растворялись в воздухе: ведь если ты «не на языке», неважно у кого, значит тебя и вовсе нет. А теперь еще и мальчик… От мужа… Здоровый… Наследник… Скукотища.

Семья спокойная, мальчик особых трудностей не доставлял, помогал по хозяйству и иногда подглядывал за мамой, не специально – зайдет, например, на кухню и замрет: что-то ему подсказывало, что не стоит подходить к матери ближе. Становилось как-то неловко – мама же сильная – но звуки и поза говорят об отчаянии, отражаясь от стен всхлипами. Тогда он посмотрит секунд десять и неслышно ускользнет: его никто не учил тому, что нужно делать, если мама вдруг заплачет. Да и что вообще ее могло не устраивать? Какие у нее на то причины – все здоровы, занятий полно: утром завтрак, работа, ужин, стирка, по выходным уборка, сходки коллектива, о чем она только думает… Мальчик тогда полагал, что он еще слишком мал и не понимает некоторых нюансов, а спрашивать было неловко… лучше он уйдет и вернётся, когда на ужин позовут.