Нина Третьякова - Сложные люди

А когда еще через пару лет открылась страшная тайна о существовании алкоголизма, проституции и наркомании, это повергло жителей планеты под названием СССР в шок. Кто они? Кто все эти отбросы общества, откуда? И после этого, возвращаясь домой, все вдруг замечали в местном дядьке Кольке не только дебошира и смешного, вечно качающегося бородача, но алкоголика – теперь он стал проблемой, его так и стали называть. И завидя издалека даму в красивейших, но вызывающих одеждах, никто не думал, что она странная или просто иностранка, все так и говорили – проститутка.

Вот так разные обыденные вещи и стали приобретать иные названия, например, распределение и равенство в продовольственном отношении стали называть дефицитом товаров, а мудрых, опытных государственных правителей – стареющими; качественные, взвешенные решения, которые могли приниматься только в Москве, – непродуктивными, так как, во-первых, стареющими, а во-вторых, слишком медленными, и восхваление дружбы республик и народов – искусственным закрытием границ с Западным миром.

Это лишь несколько примеров того, с чем пришлось столкнуться Людмиле, Гоше и всем им подобным. Но Гоша решил, он поклялся, перемены его не пугали, его пугала неизвестность и обязательность выбора, нужно было к кому-нибудь прильнуть, сам по себе он – никто. Проводя время в размышлениях, парень не терял времени: он занимался в училище и подавал большие надежды, мало того, вечерами подрабатывал грузчиком на железнодорожном вокзале, и иногда ему удавалось уволочь тот или иной товар – так делали все, но никто не считал себя вором. Если только кто-нибудь тебя поймал с поличным… ну а все остальное – это ловкость рук, помощь семье и все такое разное, несмотря на то что наказание за такую помощь могло быть достаточно внушительным и вполне способно было стать последним, что тебе довелось делать на воле в своей жизни. Это никого не могло остановить, все рабочие были заодно, рабочие люди и руководство в СССР – разные касты, они не пересекались. Так уж повелось с тех пор – грех не своровать. Знали ведь все, что рабочей силе перепадает несносно мало в сравнении с «верхушками», равенство – только теория. Только вот знание это блокировалось и окрашивалось в серые, темно-синие и коричневые цвета рабочей формы.

Гошу это не устраивало. Он уже не мог доверять всему, что слышал, и был твердо уверен, что если бы тогда его отцу предоставили достаточную помощь, он бы и по сей день был жив. Но ему, как прилежному комсомольцу, нужно было найти баланс между своим рвением что-то исправить и намертво вкрученной идеей развивать и воспевать родину. И пока Гоша проводил время в такого рода размышлениях, своим примером он старательно направлял на путь истинный своего младшего братика, только ставшего пионером. Но вот путь истинный Гоша понимал по-своему.

Так, за время своего обучения в инженерно-строительном училище парень обзавелся знакомствами – и здесь речь идет не об однокашниках, но в большей степени о руководительском составе. Все дело в том, что, подрабатывая на железнодорожном вокзале, молодой активист имел возможность часто и щедро благодарить свой состав за честную и самоотверженную работу во благо знаний. Благодарность зависела только от того, чем в тот или иной день был наполнен грузовой состав: то парами льняных брюк, то консервированными ананасами, а частенько можно было разжиться половиной мешка угля, алюминиевыми ведрами, удобрениями для овощей; до холодильников дело не дошло, но вот новеньким электроутюгом с функцией пара замдиректора порадовать удалось.

Как парень и обещал, семья его не голодала, хотя уровень жизни все еще был очень далек от совершенства. Мать ничего не могла поделать с предприимчивым мальчишкой, и в то же время она очень нуждалась в помощи и поддержке и прекрасно понимала, что одной ей не справиться, а также отчетливо видела изменения в старшем сыне после кончины отца. До этого Гоша и так был старший, но теперь он стал взрослый, говорил мало, делал много, шутки, дурачество, детство отошли на второй план.

Со временем Георгий становился все крепче, и ничто мужское не было ему чуждо – не мог он и не заприметить молодую девушку, помощницу контролера погрузочной станции, где он столь продуктивно трудился.

Маша… Было в ней что-то неподдельно женское, что-то притягательное, что-то явно плотское. Гоша долго боролся с собой – так ведь не положено – но каждый раз как только он приказывал себе сосредоточиться на чем-то и не думать о девчонках, перед его глазами сразу всплывал профиль девушки, обрамленный кудрявыми волосами цвета самой иссиня-черной смолы на Земле, униформа, которая так изощренно подчеркивала разницу в объеме талии и бедер, и удачно сложенные в средний рост изгибы молодого тела… Слегка надменный взгляд придавал ее образу тайну, которую невтерпеж, но хотелось услышать, узнать, потрогать…