София Устинова - Сердце Аспида - Жена поневоле

Но всё равно мне удушливо жарко стало. Необычайно хмельно. И воздуха захотелось свежего полной грудью втянуть… Спасения глоток…

Поцелуй коротким был. Аспид разорвав объятия, отступил, выказывая спокойствие и безмятежность, и я взяла себя в руки.

Ежели он сейчас такой, так может не будет и в совместной жизни лезть без надобности? Такая мысль душу обласкала. И я чуть приободрилась.

От гостей дом ломился, от яств – столы. Пир начался, шум, веселье… а мне кусок так и не лез в горло. Про себя молилась, чтобы быстрее это всё закончилось.

Дамир, как оказалось, тоже. Ненадолго его хватило.

– Раз принято у вас свадьбы по три дня тянуть, есть у вас ещё два, чтобы Вольху мне отдать по моему обычаю, – встал из-за стола и, больше ни разу не оглянувшись, покинул внезапно утонувшую в тишине княжью залу.

– И я к себе, – шикнула матушке, вцепившись в её запястье.

– Ох, не дури, Воль. Собирайся в дорогу, дабы не опоздать ко сроку. Но окна затвори, никому не открывай, окромя меня и батюшки, – напутствовала княгиня тихо-тихо, дабы другие не слыхали, и явно желая уберечь меня от проступка бесстыдного.

– Неужто ты обо мне такого…

– Не о тебе, а о том, кому свадьба как серпом по горлу, – парировала мягче матушка, и я покосилась на Светозара. Всегда светлый и улыбчивый ликом, сейчас княжич темнее тучи непогожей был. Сидел на краю стола по сторону от отца, не ел… зато на хмель налегал.

– Не посрамлю, – отозвалась, чуть голос подав.

Княгиня едва заметным жестом Варварушку и Микулу подозвала. Они меня сопроводили до покоев, где я выдохнула свободней.

Содрала фату с себя махом:

– Будь проклят, Аспид окаянный! Но раз должна я тебе, отбуду срок и поминай как звали!

Права была матушка, и в окошко камушки кидал, и в дверь стучался, но я не подпустила Светозара к себе:

– Не трави душу, – отрезала зло, к двери лбом прижавшись. – Уходи, не позорь меня, только этого мне еще не хватало: на свою голову молву людскую о неверности схлопотать. И не дай бог, то до супруга долетит…

Ушёл княжич, в чувствах по двери стукнув да так, что сердечко едва из груди не выскочило:

– Ждать буду, но ежели предашь мою любовь, я его сердце и твоё выдеру собственными руками!

– Буде тебя, дурной, – негодующе шикнула. – Вернусь, сказала же… Дождись главное и дел не натвори.

И он ушёл… с собой моё сердце и душу забирая.

***

В окружении пары десятков верных дружинных во главе с воеводой Николой я, батюшка и матушка выехали поутру, не прощаясь с гостями, кто и спать-то не ложился, продолжая пир. С нами – лишь пара бояр с охраной, естественно, волхв Никлюда с учеником, няня Варварушка и прислужник Микула, управляющий повозкой с приданным.

Ох, не нравилось мне, что Светозар тоже увязался. Обмолвиться не пытался, но всё одно его присутствие… немой укор, мрачность меня по-живому резали.

Глядела перед собой и старалась не думать о будущем и о том, что, возможно, домой не вернусь.

И так день ехали с редкими остановками, чтобы перекусить, ноги размять…

Уже близ пещеры, когда спешились и меня готовили к обряду жертвоприношения, Никлюда отвару предложил. Было, отмахнулась:

– Жена я ему уж, зачем рассудок дурить?

Но батюшка настоял:

– Ты Дамира с Аспидом не путай, они хоть и заключены в одном существе, да норовом разные. Ежели Змий страх твой заметит, может возжелать тебя съесть. И тогда тяжко Дамиру будет тебя отстоять, сражаясь со своим нутром. Лучше не будить лихо, – подметил разумно.

Выпила горький отвар залпом. Поморщилась, но в следующее мгновение захорошело мне. Напряжение спало, лёгкость в мыслях появилась, и уже не страшило дальнейшее.

– Так-то лучше, – удовлетворённо кивнул Никлюда, за руку потянув: – Пойдём, уж скоро ночь…

– Никола, останься здесь, лагерь раскинь, – велел князь и матушку понудил за нами к пещере двинуться.

Между деревьев прошли да на полянке у подножия горы на миг остановились. Отец и Никлюда глазами обшарили гору, деревья, кусты и только после дозволили пойти дальше.

Непривычно было, дивно: извилистый тоннель, в котором великорослому вою не развернуться лишний раз, прохлада и влажность… Мрак, тускло рассеиваемый факелом в руке Никлюды.

Сердце гулко грохотало, и тишина такая повисла, что её только наше дыхание и шелест подошв нарушали.

Мы остановились по велению волхва.

Я ждала, но вокруг лишь темнота была, а тусклое свечение от факела только Никлюду выделяло. Волхв знающе прошёлся вглубь, и в следующий миг вспыхнул округлый источник. И вроде не было там хвороста аль тряпья, а он пламенем играл ярко и бойко, светом охватывая большую часть пещеры.