Виктория Холт - Королева Шотландии в плену

Мария печально спросила:

— Сэр Роберт Мелвиль, разве я не всегда честно вела себя с вами? Почему же вы оказались среди моих врагов?

— Ваше величество, если бы в моих силах было помочь вам…

Она отвернулась от него и протянула белую руку, совершенной формы, но очень хрупкую.

— Вы можете помочь мне, — сказала она. — Вы можете передать записку моим друзьям. Конечно, у меня еще есть друзья. Флеминги… Сетоны. Я всегда смогу положиться на них. Мэри Флеминг и Мэри Сетон были мне как сестры. Где мой брат? Почему я не могу увидеться с ним? Я не верю, что он будет действовать против меня.

— Я не могу никому передать послание от вас за пределами Лохлевена. Я прибыл сюда только посоветовать вам принять это предложение, поскольку это единственное, что вам остается.

— Отречение! — повторила она.

Мелвиль шагнул ближе к постели и украдкой посмотрел через плечо.

— Ваше величество, если сейчас вы подпишете формальное отречение, а потом сбежите отсюда… Вы всегда сможете отказаться от этой подписи, сославшись на то, что подписали его под принуждением.

Она резко взглянула на него:

— И это ваш совет?

Он не ответил, но опустил глаза.

— Откуда мне знать, кому я могу доверять? — требовательно спросила она.

Мелвиль, казалось, внезапно принял решение:

— Ваше величество, могу я говорить откровенно?

— Меня бы это порадовало.

— Я уверен, что Шотландия была бы счастлива видеть вас на троне, если бы вы развелись с Ботуэллом.

— Развестись с моим мужем!

— Шотландия никогда не примет ни его, мадам… ни вас, пока вы будете оставаться его женой.

— Я — его жена. Этого ничто не может изменить.

— Этот нечестивый брак должен быть расторгнут. Только если вы готовы взойти на трон без него, вам будет позволено это сделать.

Мария молчала. Заговорить о нем означало бы живо представить его перед собой; она почти могла слышать его грубый смех, ощущать прикосновение его рук. «Ботуэлл, — подумала она, — где ты сейчас?» У нее закружилась голова от страстного желания почувствовать его плоть, прижимающуюся к ней.

— Это единственный выход, мадам. Я призываю вас осознать это, пока еще не слишком поздно.

— Где Ботуэлл? — спросила она, и у нее перехватило дыхание.

— Я слышал, что он на севере с Хантли.

— Тогда он собирает войска. Он придет освободить меня от моих врагов. Тогда настанет их черед приходить в отчаяние.

Мелвиль покачал головой.

— Вся страна против него. Шотландия покончила с ним в ту ночь, когда был убит Дарнли.

— Вы многого не понимаете.

— Пожалуйста, ваше величество, пообещайте мне, что вы подпишете акт отречения. Пообещайте мне, что вы отречетесь от Ботуэлла.

Мария скрестила руки и воскликнула:

— Вы просите меня развестись с отцом ребенка, которого я ношу. Я никогда не сделаю этого.

— Значит, вы ждете ребенка?

Мария опустила голову.

— Я с нетерпением жду его рождения, — сказала она. — Я страстно желаю иметь живое существо, напоминающее мне о нем.

Мелвиль печально посмотрел на нее. Была ли еще когда-нибудь столь несчастная женщина? Свергнутая со своего трона! Верная убийце, дитя которого она носит! Ее действительно надо уговорить подписать отречение.

— Пожалуйста, оставьте меня, — сказала Мария. — Я слишком слаба, чтобы заниматься государственными делами.

Совершенно огорченный, Мелвиль покинул ее апартаменты. Ему придется доложить о своем провале Линд сею и Рутвену.

В ту ночь Мария проснулась от боли. Она с тревогой позвала Джейн Кеннеди.

— Приведите ко мне моего аптекаря, — едва выговорила она. — Я умираю.

Проснувшийся аптекарь пришел к ней с Мари Курсель. Взглянув на свою госпожу-королеву, он обернулся к двум женщинам и, заломив руки, закричал:

— Королева смертельно больна.

Затем он опомнился и стал отдавать указания. Он хотел позвать врача, но Мария запретила ему.

— Я имею основания доверять только вам троим в этом замке. Сделайте для меня то, что сможете, а в остальном будем уповать на бога.

Аптекарь приготовил ей горячую микстуру, и когда Мария выпила ее, он шепнул Джейн:

— Чего можно ожидать! Она столько выстрадала. Это может повлиять на ребенка, которого она носит.

— Она в опасности? — шепотом спросила Мари Курсель.

Роды всегда опасны, а неестественные роды вдвойне.

Мария металась в постели, звала Ботуэлла и маленького

Джеймса, затем забормотала по-французски, явно в беспамятстве, в то время как Джейн и Мари стояли на коленях и молились, чтобы их госпожа выкарабкалась из нового испытания, как и из всех других. Их молитвы были услышаны, и до наступления утра Мария родила двух мертвых, близнецов.