Элизабет Бикон - Скандал в семействе Уинтерли

— О, любимый, смотри, что чуть не сделал с тобой твой подлый дядя, — воскликнула Ив, проведя пальцем по старой ране у него на груди.

— Ничего, — ответил Кольм с улыбкой, — он хотел уничтожить меня, но вместо этого сделал из меня мужчину. Только представь, каким мягкотелым и жалким ты сочла бы меня, если бы я рос избалованным наследником огромного состояния. Вот видишь, — он улыбнулся лукавой улыбкой, — мистер Картер мог бы этим гордиться, значит, могу и я.

— Не пытайся меня отвлечь. То, что все случайно закончилось хорошо, не поможет твоему дяде в Судный день, — возразила Ив с самым суровым видом, чтобы Кольм понял, что, даже если он простит этому порочному аристократу его грехи, она не простит никогда.

— Я такой, как есть, Ив. Помнится, в ту ночь, когда мы впервые друг друга увидели, тебе этого показалось маловато, — съязвил он.

— Хочу, чтобы ты понял, Кольм Хэнкорт: если бы не мистер Картер, я, возможно, никогда не разрешила бы себе полюбить тебя, — воинственно сообщила Ив, насколько это возможно для женщины, лежавшей обнаженной со своим мужем, которого она отчаянно любила и хотела. — И теперь тебе придется хорошо постараться, чтобы заново очаровать меня. Понимаешь ли, не все можно купить за деньги.

— Я купил за них брачную лицензию. Мне очень дорог этот лист бумаги, как и моя молодая жена, но если она не придержит свой язык и не позволит мне любить ее, то, возможно, завтра мне придется просить епископа вернуть деньги. С тех пор как у меня, наконец, кое-что появилось, я очень осторожен в своих инвестициях.

— Инвестиции? Это обо мне? — с притворным возмущением спросила Ив, нежно скользнув пальцем по шее Кольма, ощутила, как движется его адамово яблоко, и остановилась внизу, где бился пульс. Потом ее руки обследовали его гибкий, мускулистый торс и твердые мужские соски, что отозвалось эхом в ее собственных, которые еще ныли от его прикосновений. Он вздрогнул, как будто она обожгла его, и Ив повторила с ними то, что только что сделал он. — Это стоит твоих денег? — спросила она, бросив лукавый взгляд на его вспыхнувшее лицо и горящие глаза.

— Сделай еще раз, и узнаешь, — хрипло ответил Кольм и, прервав сладкую пытку страстным поцелуем, принялся снова ласкать Ив, пока она не застонала громче.

Он касался таких мест, о существовании которых она никогда не думала до этой ночи, и эти прикосновения опьяняли ее все сильнее. Ив вскрикнула, и в этом крике был ее протест против одиночества, против той жизни, где не было его, Кольма. Но сейчас он был здесь и вместе с ней задыхался от радости. Ее самый нежный и страстный любовник. Наконец он взял ее. За резкой непривычной болью последовала недолгая пауза, а потом перед Ив открылся новый, невиданный мир. Кольм держался на самом краю, дожидаясь, когда она сможет войти в этот райский сад вместе с ним. У Ив вырвался прерывистый вздох, а Кольм приподнялся над ней и финальным рывком перенес их обоих в рай.

— Кольм, я думаю, что сейчас люблю тебя еще сильнее, хотя вчера мне казалось, что это невозможно, — выдохнула она.

— И я очень люблю вас, миссис Хэнкорт. А ведь я думал, что этот день никогда не наступит, когда ранним утром уезжал из Даркмера, а ты даже не встала с постели, чтобы остановить меня.

— Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что любовь важнее того, что подумают или скажут о нас люди. Но не смотри на меня так самодовольно, ведь ты сам долго считал, что для меня деньги важнее любви. И мне до сих пор не верится, что ты так надолго оставил меня одну, когда это препятствие исчезло.

— Мне казалось, ты решила, будто я сделал тебе новое предложение под давлением.

— Я тебя понимаю. Должно быть, потому, что люблю тебя.

— Надеюсь, что это так, особенно учитывая, как усердно мы только что занимались любовью.

— Ты когда-нибудь испытывал с другой женщиной то, что испытал со мной, или глупо об этом спрашивать?

— Это твоя первая ночь, и ты имеешь право спрашивать обо всем, что угодно. А на твой вопрос я отвечу: нет, никогда. Это был шторм под стать тому, что бушует на улице.

Ив прислушалась к ветру, бросавшему струи дождя на оконные стекла, и представила себе лето с ним. И возможно, даже с их ребенком, растущим у нее в животе. Представила, как они идут по дороге к тому месту, где впервые чуть не стали любовниками под яростный шум бури в тот декабрьский день.

— Неженка южанин, — шепнула она, когда Кольм, приподнявшись, перевернулся, обнял ее и натянул на них одеяло, потому что огонь в камине едва мерцал, но они не могли разлучиться, чтобы снова его разжечь.