Элизабет Бикон - Возраст чувственности

— Мистер Уинтерли очень красив, не так ли? — томно вздохнув, произнесла Мэри Карлинг.

— Такому франту самое место в Лондоне, сейчас туда как раз съезжается весь высший свет к началу сезона, — ответила Ровена.

— Не пытайся сменить тему, Ровена Уэстхоуп. Тебе двадцать четыре, а это возраст чувственности. Хочешь сказать, тебя не способен заинтересовать молодой, красивый и богатый джентльмен? Не представляю, как Калли Лафрен удалось затащить его утром в церковь, — с усмешкой проговорила Мэри, — впрочем, я благодарна ей за это, может, сегодня мистер Уинтерли удостоит нас своим вниманием?

Ровена украдкой взглянула на высокого, статного и, да, очень красивого брюнета и тут же опустила глаза. Мистер Уинтерли смотрел на нее! Одного этого взгляда оказалось достаточно, чтобы ее охватило волнение.

— Не обольщайся, Мэри, внимания мистера Уинтерли достойны лишь девицы на выданье с солидным приданым, — язвительно проговорила Ровена. — Состояние ему сейчас пригодится, ведь он купил поместье Брекли, а от дома остались едва ли не руины, — добавила она нарочито спокойным тоном. — Да, этот мужчина, безусловно, привлекательный, но слишком тщеславный и надменный, чтобы вызвать у меня интерес. Кроме того, в нем нет ничего достойного восхищения, кроме того, чем наделила его природа.

«А природа не поскупилась», — отметила Ровена про себя.

— Ты либо святая, либо лгунья, дорогая моя подруга, — усмехнулась Мэри и поспешила отвернуться, заметив обращенный на них взгляд мистера Уинтерли. — Желаешь продемонстрировать, что он не достоин твоего внимания?

— Ты жена и мать, Мэри Карлинг, тебе лучше знать.

— Я вышла замуж за Карлинга, едва окончив школу, — произнесла та и бросила на мужа взгляд, в котором была любовь, окрепшая за шесть лет, и зарождающееся легкое раздражение. — Но скажу, что твой мистер Уинтерли достоин твоего и второго взгляда, а также третьего и четвертого.

— Он не мой, хочу заметить. Уинтерли знает, что красив и станет ценной добычей для охотниц за мужьями. Даже слишком ценной, на мой взгляд.

Ровена вложила в каждое слово всю холодность, на которую была способна, и отвернулась, перехватив взгляд зеленых глаз необыкновенного оттенка, желая выразить презрение к молодому джентльмену. Она стояла в тени векового тиса и была уверена, что остается незамеченной, пока не появилась Мэри, засыпавшая подругу неуместными вопросами. Теперь из-за нее Уинтерли смотрит на Ровену так, будто она может бросить ему в спину жабу, стоит только отвернуться. Будь ей десять лет, как непоседе Эстер, она, несомненно, так и поступила бы, но подобное поведение немыслимо для здравомыслящей молодой женщины, к тому же вдовы.

— Лично у меня молодые люди, знающие себе цену, теперь вызывают симпатию. К тому же готова поспорить на свою лучшую шляпку, этот Уинтерли еще и прекрасный любовник. — Мэри позволяла себе временами коснуться интимных тем, хотя Ровена не желала обсуждать личную жизнь даже с близкой подругой. — Когда я смогу наконец подарить Карлингу второго сына, надеюсь, я буду еще достаточно молода и привлекательна, чтобы выяснить это, пока столь ценный экземпляр не увела у меня из-под носа какая-нибудь предприимчивая красотка.

— О, Мэри, что за ужасные вещи ты говоришь! Мы ведь всего несколько минут назад исповедовались перед Богом в наших грехах. Надеюсь, все, что ты сказала, не серьезно?

— Тихо, — прошептала Мэри и опасливо огляделась, чтобы убедиться в отсутствии невольных свидетелей их с Ровеной разговора, неподобающего старшей дочери викария. — И поэтому ты прячешься здесь и подглядываешь? Это то, чему ты научилась от своей свекрови? Если так, то хорошо, что она решила уехать и жить со своей сестрой, а тебя бросить на произвол судьбы, иначе и ты вскоре превратилась бы в зануду, завела несколько визгливых собачонок, а это серое платье было бы самым ярким в твоем гардеробе и считалось бы праздничным!

— Это особый и очень редкий оттенок серого, называется «голубиное крыло». Между прочим, хочу заметить, что матушка Уэстхоуп была милостива ко мне, впустив в свой дом, когда я приехала из Португалии, имея при себе не многим более того, что было надето на мне. Я оставалась с ней дольше, чем мы обе предполагали, из-за того что она была безутешна от горя, и нашла в себе силы уйти, лишь когда мы смогли оправиться от потери Нейта.

Ровена защищала себя и мать покойного мужа, но с каждой минутой все отчетливее понимала, что Мэри во многом права.