Амелия Грей - С любовью, герцог [litres]

Хоксторн рассмеялся, сворачивая с главной аллеи на тропинку, что вела к лужайке перед озером.

– Думаю, Адель могла бы с тобой поспорить. Еще неизвестно, кто из вас счастливее. Я думал, она меня задушит в объятиях, когда пришла сообщить, что они с Пакстоном решили назначить церемонию бракосочетания на рождественский сочельник.

– Да, я помню, – улыбнулась Лоретта.

– И кстати, на случай если она забыла тебе сказать, Адель по-прежнему считает, что я подобрал ей идеального мужа.

– Забудешь тут, как же! Она мне раз сто это повторила. И, что еще важнее, никаких попыток ее скомпрометировать не предпринималось. Ей очень нравится проводить время на балах и прочих увеселительных мероприятиях: она, похоже, ни одного танца не пропустила.

– Ты как, по-прежнему считаешь, что договорные браки – это плохо? – ухмыльнулся Солан.

– Да, но не в данном случае, – со всей серьезностью ответила Лоретта. – Я знаю, что Пакстон и леди Адель обожают друг друга. Но, должна признаться, поначалу Пакстон видел в твоем предложении в первую очередь возможность помочь мне избавиться от диктата дяди, а уж потом у него действительно появились чувства.

– Хм… – задумчиво протянул Солан. – А он мне совсем другое говорил.

– Правда? И что же именно?

– Он сказал, что, если его сестра вздумает выйти замуж за одного из сент-джеймсских повес, то, чтобы помочь ей выпутаться, он должен иметь на меня влияние, то есть стать членом семьи. Так-то вот, – заключил Солан и сосредоточился на управлении коляской.

– Он правда так сказал?

– Может, не такими словами, но суть была в этом. Я, конечно, постарался заверить его, что с грехами прошлого покончено и ему не о чем беспокоиться.

Лоретта, расчувствовавшись, положила ладонь ему на колено.

– Спасибо тебе. – Она помолчала, а чуть погодя спросила: – Ты ведь только что все это придумал, да? Про разговор с Пакстоном?

– Зачем мне это? Да, и самое главное: твой брат пригрозил, что вызовет меня на дуэль, если я тебя обижу.

Лоретта опешила.

– Пакстон сказал тебе такое? Я не могу в это поверить. Он такой мягкий и добрый – муху не обидит.

– Признаюсь, он и меня поразил: не ожидал от него.

– И что ты ему ответил?

Солан промолчал, и Лоретта сдалась:

– Ну ладно. Пожалуй, лучше мне этого не знать. Но, что бы он ни говорил тебе, меня он заверил, что женится на леди Адель, потому что обожает ее. Не ради меня, не ради тебя, не для того, чтобы с ней не случилось ничего дурного во время сезона, а потому, что хочет быть ее мужем. Но…

– «Но»? – насторожился Солан.

– Я рада, что они решили подождать до декабря. Так у них будет больше времени, чтобы понять, правильное ли они приняли решение.

– Могу ли я напомнить, – притормаживая коней, возразил Хоксторн, – что тебе не понадобилось столько времени, чтобы принять решение выйти за меня?

Лоретта изобразила обиду и надула губы, но не выдержала и рассмеялась. Солан прав, но, с другой стороны, леди Адель и Пакстон не делали тайны из того, что их отношения далеки от огневой страсти, которая требует немедленного утоления, не то что у них. При всем при этом Лоретта не сомневалась, что молодым людям по-настоящему хорошо вместе. Может, этого им достаточно для счастья?

– Я только с ужасом думаю, как смогу выдержать все эти семейные застолья, когда каждый из них будет вовсю стараться переговорить другого, – посетовал Солан.

– Думаешь, им всегда будет что друг другу сказать? – с улыбкой спросила Лоретта.

– Если они почувствуют, что темы для обсуждения заканчиваются, то наверняка придут к нам за информацией.

Хоксторн остановил экипаж в их излюбленном месте, пружинисто спрыгнул и подал руку Лоретте. Та счастливо рассмеялась, когда, перехватив за талию, он высоко поднял ее на вытянутых руках, а потом опустил на землю.

Расстелив на траве одеяло, Лоретта достала из коляски корзинку для пикника, накрыла импровизированный стол, выложив на небольшую скатерть сыр, хлеб, баночку со смородиновым джемом и холодного цыпленка. Солан тем временем привязывал к дереву лошадей. Закончив раскладывать еду, она обернулась, чтобы сообщить, что все готово, но так и застыла с открытым ртом.

Решив, что померещилось, Лоретта зажмурилась, но, когда вновь открыла глаза, увидела Фарли. Мальчик стоял футах в двадцати от нее, не дальше, одетый в те вещи, что когда-то дала ему она, но только сейчас они выглядели ужасно: рваные и грязные. Волосы у него отросли и висели неопрятными космами. Но при всем при этом он стал крепче, раздался в плечах и выглядел совсем не таким чахлым, каким она его помнила; даже вроде бы немного подрос.