Резеда Шайхнурова - Дочь Монастыря

Остальные дни были заняты у Элодеи её собственной персоной. С рассветом ей пудрили и аккуратно укладывали локоны, лимонным соком обтирали кожу лица и тела, полировали ногти. Никогда ещё кроткая воспитанница монастыря не чувствовала себя столь свободной и раскованной, как в замке её благородного опекуна.

Через две недели были готовы платья и аксессуары для Элодеи. Веллингтон сделал для своей гостьи ещё один сюрприз: кроме основной работы, портной по его заказу ушил костюм графини Беатрис для верховой езды в соответствии с мерками Элодеи. В тот же день девушка отправилась в конюшню.

– О, какой милый и красивый! – воскликнула гостья при виде пятнисто-белого пони с рыжеватой гривой и густым хвостом.

– Это твой подарок, милая, – обрадовал её граф. – Выбери ему имя!

– Пятнышко! Вот, у него на лбу большое черное пятнышко!

– Прекрасно! Ты умница! А теперь можешь покататься.

В начале октября граф Веллингтон позволил своей подопечной сесть на взрослого коня. Перед этим она много тренировалась держаться в седле, управлять и не бояться коня.

Сначала Элодея неуклюже пыталась взобраться на лошадь, но, быстро освоившись, медленно поскакала в сторону лесной поляны. Несколько минут она довольно уверенно руководила шагом Вороного, но вдруг конь резко сорвался с места и галопом помчался к деревьям. Далтон заметил на лице девушки какую-то неопределенность и страх и быстро побежал к конюшне за своим Гнедым. Вскочив на него без седла, Веллингтон поскакал за Элодеей.

Вороной пытался скинуть наездницу, но перепуганная амазонка так схватилась за его гриву, что тот вынужден был искать другой способ избавления от неё. Им послужил самый ветвистый дуб в роще. Приближаясь к нему, Вороной замедлил шаг, чтобы наездница потеряла бдительность и выпрямилась. В какой-то момент конь ускорился, и девушка, не успев заметить перед собой ветку, сильно о нее ударилась и упала на землю.

Граф добрался до неё через несколько секунд. Элодея лежала без сознания. Ссадины и царапины покрыли её лоб, не умалив при этом девичьей красоты. Далтон взял хрупкую девушку на руки и быстрым шагом направился к замку. Он не воспользовался Гнедым, потому что с момента падения Элодеи перестал доверять лошадям. До этого оба его коня были послушными и верными хозяину, но что творится у них в голове, он знать не мог.

В доме Веллингтон приказал конюху найти и завести лошадей в конюшню, покормить только Гнедого. Вороного ждало наказание. И хозяин, и подопечный это знали.

Элодею положили в её комнате и обработали ссадины, после чего позвали врача. В это время граф с кнутом в руках шел в конюшню. Вороной, почуяв опасность, завозился на месте, слегка ступая назад. Хозяин появился перед ним с гневным взглядом, отражающим глубокую обиду, и замахнулся. Первый удар пришелся коню на правый бок, следующий по морде, остальные по очереди рассекали кожу то на копыте, то на торсе. Вороной держался, не издавая ни звука, но когда кнут стад жалить всё сильней, и алые капли крови стекали в глаза, он не выдержал и тихо зафыркал, потом застонал. Его хозяин услышал эти бессловесные мольбы, но они его не остановили, и он продолжал всё быстрей и сильней взметать кнут.

Наконец, обессилев, граф опустил руку и выронил кнут. Казалось, его тело испытало ту же боль, что и его коня, а сердце обливалось кровью от жалости. Веллингтон медленно подошел к Вороному и пытался положить его морду себе на плечо, показывая тем самым, что простил его проступок и сам просит прощения, но гордый конь попятился назад и поднял голову выше. Боль и обида на хозяина были слишком сильны, чтобы так быстро простить того, кто мог отплатить таким образом за верность и преданность.

Через несколько минут Далтону всё же удалось подавить пылающую в груди коня обиду и усмирить его. Вороной нехотя опускал морду всё ниже, фыркая и выпуская дым из ноздрей. Когда его голова коснулась плеча хозяина, он, наконец, дал волю чувствам, и из глаз Вороного покатились две крупные слезы. Он ещё дергал головой, но только чтобы дать хозяину понять, что до конца не простил его.

– Ну-ну, тише, мальчик, тише! – пытался успокоить дорогого сердцу друга Веллингтон, понимая, что животное тоже может чувствовать и боль, и обиду. – Прости меня!

Но ты вынудил меня это сделать. Зачем сбросил Элодею? Она же ничего плохого тебе не сделала!

Вороной снова хотел оттолкнуть хозяина.

– Нууу! Я знаю, знаю! – граф погладил своего коня. – Ты предан только мне. Меня единственного ты считаешь своим господином, наездником и другом. Я знаю, прости меня!